Стоит ли говорить, что изначально никакой реакции не последовало, по нам не стали стрелять, и это уже хорошо! В сложившемся положении политика «сначала стреляй, потом разбирайся» наверняка наиболее выигрышно смотрится в глазах большинства.
— Нужно выйти, показаться, — высказалась Мая.
Вдох-выдох, и сделаю шаг из-за угла по-прежнему размахивая импровизированным флагом. И что дальше? Но вот в окне замелькали фигуры и окно второго этажа открылось, на пару мгновений показалась лысая голова служки и внизу упал конец веревки.
— Нас приглашают, — сделал я вывод, вполне очевидный. Возможно прямым ходом можно было направиться к окну, но я предпочел потратить некоторое время и относительно скрытно добраться до противоположной стороны.
— Мая, пошла! — Мая подбежала к веревке, ухватилась за нее и тут же взлетела вверх, вместе с затягиваемой веревкой. Я же настороженно водил автоматом по сторонам, прикрывая ее.
Вот это хорошо, что помогают, несколько секунд и веревка снова падает вниз, в окне вижу несколько человек, напряженно всматривающихся в окрестности. Неспокойно тут, похоже.
Веревка в очередной раз свалилась с этой стороны и теперь уже бегом бежал я. Схватился и почувствовал, как меня тянет вверх.
Перевалился через край, поднял голову и тут же получил прикладом. Мысли будто рубильником отрубило. Успела только мелькнуть мысль, — Предательство.
Лицо ощутило тугую струю холодной воды. Дезориентированный попытался дернуться, но понял, что связан. Руки противно ныли от нехватки кровотока. Мысли скакнули к Мае.
Открыл глаз, второй почему-то болел и не желал открываться, чуть позже ощутил, как он болезненно пульсировет в такт биению сердца. Похоже красавец я еще тот сейчас.
Сфокусировал взгляд, прямо передо мной стоял священник, остальное все тонуло во мраке, отсекаемом кругом яркого света в центре которого я находился, — Святой отец, что происходит?
— Замолкни, несчастный, побереги свою душу! — он скорбно склонил голову и с горечью произнес, — Тебя коснулась скверна.
— Меня? — похолодел я от мысли, что Маю так же встретили и возможно уже… Что именно уже не знаю, но явно ничего хорошего.
— К счастью, мы успели спасти ее. Тебя же ждет очищающее пламя императора. Но надежда что душу твою спасем из лап демонов еще есть.
Да ну нафиг, я неверяще на него смотрел, — Вы чего? К-какое нафиг очищение?!
— Скажи, демон! Зачем вы пришли в сей мир? — спросил тот.
— Я тут родился! Меня зовут Эндер Манус. Ответил, пытаясь сдержать дрожь голоса.
— Мы знали, что ты так ответишь! — В круг света вкатили какой-то агрегат непонятного назначения. Квадратная бандура с десятками кнопок и шкал, а также двумя щупами на длинных проводах.
— Приступайте, — отдал неведомому человеку приказ монах и шагнул за пределы света, скрывшись в темноте.
Следом в круг шагнул высокий и болезненно худой монах. Тело его было скрыто под тяжелой черной рясой, мешком висящей на нем.
Он подкрутил что-то на аппарате и ткнул одним щупом в меня. Я даже расслабился немного, когда ничего не случилось. Похоже на меня это не подействует. И в этот момент он поднес и ткнул вторым. Сквозь тело будто пропустили электрический ток, не очень сильный, но неприятный, будто отлежал все тело разом. От неожиданности дернулся, но и только.
Оценив отсутствие результата, снова покрутил показатели на аппарате и повторно ткнул в меня щупами. В этот раз результат был иной, будто все нервы разом оголили и провели наждачкой.
— Стойте! Что вы творите! Во имя императора, остановитесь! — попробовал воззвать я.
— Зачем вы явились в сей мир? — повторно прозвучал вопрос.
— Я здесь родился! — выкрикнул на его вопрос.
— Продолжайте, брат, — получил приказ худой.
Дернулся, точно, у меня же есть телекинез! Но не ощутил отголоска дара, какого хрена!
Сомневаться не приходилось, это именно они что-то сделали…
Очередной удар боли растянулся во времени, казалось, на долгие часы, будто время остановилось совсем, тело выгнуло дугой. Челюсти свело судорогой, даже кричать не мог, только мычать на одной ноте.
В круг света снова шагнул монах, — Зачем вы явились? — приблизился он чуть ближе, жадно осматривая меня горящими глазами. Тонкий рот исказился в подобие улыбки, едва сдерживаемой чтобы не растянуться в полноценный оскал. Меня передернуло от отвращения. Да ему это нравится! Поразился я и понял, что так просто меня не выпустят.
Он склонился ниже, к самому моему уху и произнес, — Госпожа велела передать тебе — «Сколько не бегай, Тима, но ты мой».- произнес он на русском, хоть и с сильным акцентом.