– Не говори так! Я люблю тебя. Мы разберемся со всем. Сейчас нам придется вернуться в город. Там будет легче спрятаться.
Мимолетная вспышка света возникла позади нас на долю секунды. Будто где-то неподалеку упала маленькая звезда. Следом раздался глухой звук бьющегося стекла и она резко вздохнула. Я обернулся к Тее. В глубине сознания, где-то в подкорке я уже понял, что произошло – это был выстрел.
Она сидела уронив голову вперед. Глаза были закрыты, губы разжаты.
– Тея! – закричал я, сам удивившись громкости своего голоса.
– Тея! – снова повторил, но гораздо тише.
Она не отзывалась и уже не отзовется.
Я потянул свою руку к ее румяной заплаканной щеке, совсем забыв про то, что все еще находился за рулем.
Резкий толчок сзади заставил машину развернуться вправо, а затем перевернуться на крышу и так несколько раз.
Один за одним последовали удары об мою голову, но физической боли я не чувствовал. Будто в замедленной съемке я видел, как бездыханное тело моей любимой девушки бьется из стороны в сторону. Ее совсем юное лицо с четким, как контурная карта профилем, с вздернутым курносым носиком осыпалось стеклами разбитого лобового стекла.
Вдруг пришло осознание, что я больше не прикоснусь к ее губам. Не вдохну ее запах. Не почувствую прикосновение ее рук под моей футболкой. Все оборвалось мгновенно. В это мгновение я понадеялся, что и эта авария меня убьет. Что за злые приходи судьбы? Я только встретил ту, кто снилась мне годами, кто мерещилась мне в толпе на улице или метро. И как же я могу ее снова потерять, вот так просто. Ее просто выхватили у меня из рук.
После следующего удара я почувствовал, как погружаюсь в небытие. Черное покрывало пропускало отдаленные, приглушенные звуки. Словно чей-то шепот из соседней комнаты, за которым последовали хлопки по щекам. Я не хотел просыпаться, отчаянно пытаясь остаться там, за горизонтом забвения. Но после следующего удара глаза открылись рефлекторно.
– Слава Богу, брат! Мы думали, что потеряли тебя! – Это говорил один из санитаров скорой помощи. Тот самый, с которым Марк проходил службу в первые годы в армии. – Теперь все будет хорошо, ты только держись.
ХХХ
Из его груди струилась кровь. Она стекала тонкими струями сочащейся горячей жизни. Его глаза были чуть приоткрыты, зрачки сужены и не реагировали на свет. В яремной впадине на шее скопилась кровь, в которой отчетливо пульсировало угасающее сердцебиение. Левая рука лежала на животе поверх ватно – марлевой повязки. Короткие волосы на голове, которые слегка отрасли и только начали закручиваться, приобрели багровый оттенок и слиплись в кровавые сгустки.
Врач скорой помощи зажимал раны, сдавливая грудь Марка, одновременно не давая ему терять сознание.
– Не отключайся! – Кричал он, похлопывая Марка по щекам. – Еще немного брат, почти приехали.
Женщина – санитар, совсем недавно пришедшая на службу после медицинской школы, в отличии от своего более опытного коллеги не поддавалась паники. Она методично выполняла все пункты оказания первой помощи: делала уколы и обрабатывала раны.
В то же время предательски запищал кардиомонитор, отображая прямую линию.
– Адреналин, скорее, – закричал мужчина.
–Раз-два-три-четыре-пять-шеть… – шептал он, делая массаж сердца.
Губы Марка слегка подрагивали, выпуская отставки воздуха. Глаза уставились в одну точку и лицо стало выражать полную умиротворенность.
Санитар поднял вверх кулак и со всей силы ударил Марка в грудь, его мертвое тело вернулось, а нить кардиографа так и не шевельнулась. Лужа крови под ним начала проливаться на пол.
Последовал еще один удар и слабый вздох.
– Пульс слабый, давление пятьдесят на двадцать, – констатировала женщина. – Мы приехали.
Карета скорой неслась по предрассветному городу в центральную клинику, где принимали самых тяжелых пациентов. Большого потока машин еще не было, так что скорая неслась по подмерзшей дороге, не притормаживая на заносах. Впереди подъездная дорога больничного комплекса была подсвечена светодиодными светильниками вдоль тротуара. У парадного входа их уже ожидали врачи, готовые принять тяжелого пациента.
***
За горизонтом забвения не было боли. За горизонтом забвения только одиночество и темнота. Я, словно, находился посреди теплого, бесконечно удобного океана покоя. Он как нежное махровое одеяло, в которое тебя заворачивают в детстве родители после душа. Блаженное удобство и комфорт. Я бы хотел остаться здесь.