Пустой взгляд Домогарова шарил по небольшому числу гостей, среди которых не было ни одной женщины. Бармен украдкой вздохнул, наблюдая за отвернувшимся мужчиной. Сколько он себя помнил, этот клиент всегда приходил и брал одно и тоже. Правда, в последующих развлечениях его фантазия играла новыми красками. Ещё никто не смог его переплюнуть, а уж в извращениях, он, Павел Морозов, знал толк.
Три зала клуба отличались обстановкой и музыкой. В одном была спокойная, почти классическая, в другом — попсовая, а в этом зале, где отрабатывал вторую смену подряд Павел, играл тяжёлый рок. Завсегдатаи были под стать интерьеру, и тем сильнее отличался этот почти родной, но такой чужой в своём костюме от Армани чувак. Длинные, бледные пальцы бармена дрогнули, когда он представил в руке пряди чёрных и гладких как шёлк волос, что сейчас висели плетью вдоль спины «Господина Никто». В выборе прозвища клиент не был оригинален, и тем страннее смотрелась маска, закрывающая половину его породистого лица. Иногда, в свете ламп, Павел ловил на себе оценивающий взгляд почти чёрных глаз. Но, скорей всего, это были линзы. Этот человек точно не хотел быть узнанным.
— Ваша комната готова, сэр. — Слуга в одном переднике и тонком ошейнике вынырнул из темноты коридора слева и, почтительно склонясь, передал в руки гостя пластиковую карточку.
Павел поморщился. Ещё бы чуть-чуть задержать этого холёного самца здесь, перед ним. Чтобы запомнить сводящий до дури аромат его тела и духов.
— Спасибо.
На барную стойку веером легли пятитысячные купюры. Господин Никто никогда не зажимал денег. Его чаевые превосходили стоимость напитков в несколько раз. Бармен знал почему. Это была плата за молчание, тишину и последующую уборку.
Сделав последний глоток, Борис промокнул губы салфеткой и пошёл в недра клуба, где скрывались «сады похоти и разврата». Здесь он мог сбросить напряжение, негатив и заставить своё тело слушаться ещё одну неделю. Но с каждым днём ему становилось всё тяжелее скрывать болезненную привязанность, которая из раза в раз толкала его на омерзительные, даже по его собственным меркам, поступки.
Длинный коридор был увит свежими цветами, запах которых перебивал все остальные ароматы, присущие этому месту. Последняя комната, в самом конце, была обита железом. Здесь не было и не могло быть камер. Звуки не проникали сквозь толщу стен. Взявшись за круглую ручку, он мгновение помедлил и отворил дверь.
— Мой господин. — Голый юноша потянулся и раздвинул ноги. — Меня зовут…
— Сегодня ты — Глеб. — Борис закрыл дверь на ключ и положил карточку на столик у входа.
— Как пожелаете, господин. — Молодой человек прикрыл на миг глаза, растягивая губы в сладострастной улыбке.
Молча стянув с себя костюм, Борис включил музыку и подошёл к стойке с игрушками. Возбуждение захватывало его всё больше. Внизу живота появилось томление, член подрагивал от напряжения, а сердце билось всё чаще, разгоняя по телу адреналин. Пробежавшись по тюбикам со смазкой, Борис выбрал нейтральный и закатил глаза, представляя, что именно сделает с этим суррогатом брата.
Да.
Под пальцами зашуршала обёртка презерватива, и Домогаров склонил голову набок, изучая тело новенького. Похож комплекцией и цветом волос, но и только. Что же, раз оригинал получить невозможно, он будет получать кайф от того, что есть.
В памяти вспыхнула ухмылка брата и вопрос. Определённо, — Борис стянул с крючка плеть и наручники, — он ревнует Глеба. Иногда даже сдохнуть хочется, но каждый раз слыша его голос, он сдаётся и продолжает эту сладкую и мучительную игру.
— Мой господин. — Юноша игриво пошевелил бёдрами и приподнял их.
— Зови меня — брат, — склонился над ним Борис и провёл языком по шее.
— Брат…
— На этой неделе ты очень плохо себя вёл, любовь моя. За это тебя следует наказать… — Домогаров сбился и, шумно сглотнув, потянул замену на себя.
Глава 7
Утро понедельника началось с пробки и новостей. После сообщения о взрыве на Фукусиме и жертвах я дёрнулась и спешно переключила волну.
— Ты чего?
— …сегодня утром был обнаружен труп финансового директора холдинга «Мерис». Тело Николая Петровича Разумовского нашла домработница. Дело взял под свой личный контроль министр…
Я дёрнула руль вправо и едва не столкнулась с грузовиком.
— Эй, полегче! Что ты, чёрт возьми, делаешь?! Я на тот свет не тороплюсь!
— Петрович. Мёртв. — Я повернулась к Никите и распахнула глаза. — Это же не правда, да? Мне ведь послышалось…
— Разумовский, — нахмурился Никита. — Что происходит в твоей компании? Я могу помочь?