— Ваш отец любил Люду. По-настоящему, и был счастлив весь последний год. Только этим она заслужила снисхождения.
— Это не вам решать.
Я села в директорское кресло, хотя первым порывом было протереть его дезинфицирующей салфеткой, покрутилась и включила компьютер:
— Что-то ещё, Иннокентий Васильевич? У вас есть какие-то сведения? Подозрения? Вы знаете, кто преступник? Нет? Тогда почему я вас всё ещё вижу?
— Примите мои соболезнования.
Дверь тихо закрылась.
Оставшись в одиночестве, я несколько минут бездумно смотрела на кипу бумаг и фотографию на столе отца.
— Старый дурак! О чём ты только думал, вовлекая девчонку в свои игры! — крикнула в сердцах и смахнула стеклянную рамку на пол. — Ты мне не наследство оставил, а трясину, которая того гляди и утащит на дно. Связался с ней, чтобы потешить собственное самолюбие, а мне теперь что прикажешь делать?! Простить? Принять? Как мне спасти её от матери?!
Выдохнувшись, я натянула пальцами волосы и сосчитала до десяти. Истерика не поможет. Только холодная голова и голый расчёт. Мать наверняка знала об их интрижке. Она же не успокоится, пока не сведёт дурёху с ума.
Пальцы нащупали кнопку телефона. Утопив пластмассовый кружок в корпус, я дождалась тихого «Да» и прошипела:
— В мой кабинет. Быстро!
Люда появилась через три минуты. Ровно столько потребовалось ей, чтобы открыть соседнюю дверь и доползти до отцовского кабинета. Сквозь матовое стекло я видела, как она нерешительно мнётся, но не утруждала себя тем, чтобы поторопить или подбодрить. Любовница отца, надо же. Да меня наизнанку выворачивало от мысли, что отец позволил себе шашни на работе.
— Можно? — Стукнув несколько раз, Люда всё же открыла дверь и просунула голову внутрь, всё ещё страшась переступить порог.
— Садись. — Я кивнула на стул, на котором недавно сидела сама, и нервно стукнула ручкой по столу.
Платок с головы она сняла, но вот это траурное выражение лица… бесит. Как будто она на самом деле что-то к нему чувствовала. Да что там может быть при такой разнице в возрасте и социальном статусе! Люда прошла мимо разбитой рамки, переступила через крошки стекла и села, смиренно сложив руки на коленях.
Бледная, едва дышащая от страха овечка. Да что она сможет противопоставить ЕЙ?!
— Как давно ты здесь работаешь? — начала я издалека.
— Второй год, Мелания Сергеевна, — прошелестела Люда.
Ей-богу, мне иногда кажется, что я гораздо старше, чем есть на самом деле. Ну почему все проблемы должна решать я? Чего проще было ноги не раздвигать?
— Как давно ты спишь… спала с отцом?
Поперхнувшись, она вылупила глаза и покраснела. И нечего так на меня смотреть. Сама виновата.
— Я задала вопрос.
— М-мелания Сергеевна, я… — она запнулась и замолчала, следя за движением ручки по бумажке, что попалась мне первой под руку. Кажется, это был договор.
— Я слушаю, Людмила.
— Полтора года, — всхлипнула она, вытирая глаза бумажным платочком.
— Совсем дура, да?
Так хотелось ей заехать, чтобы она, наконец, перестала таращиться своими коровьими глазами и начала думать головой. Вздрогнув, я сжала до боли ручку и продырявила нажатием бумагу, чиркнув по столу.
— Мелания Сергеевна, я… я правда не хотела, но ваш папа, он так ухаживал, он был таким хорошим, что я не смогла сопротивляться. Вы ведь женщина, должны понять, — расплакалась она.
— Женщина, а не потаскуха. — Я скорчила гримасу и отвернулась. — Я никогда не позволяю себе лезть в чужую постель. Неужели, ты надеялась получить его деньги? Или развести с матерью?
— Н-нет, никогда, — Люда отчаянно замотала головой. — Пожалуйста, Мелания Сергеевна, я бы никогда так не поступила с вами и Марией Александровной.
Она осунулась и сидела как мышка, всё время порываясь положить руку на живот. Заметив мой взгляд, Люда вздрогнула и поникла.
Да нет же.
— Ты беременна? — прошептала я в ужасе.
Она только кивнула.
— Т-ты… ты совсем дура, да?.. — Я ахнула и прижала ладонь ко рту. — Только не говори мне, что от… отца?
Новый кивок. Люда втянула голову в плечи и сидела не шелохнувшись. Так вот почему он доверил записку ей, он на самом деле… Кошмар.
— Какой срок? — Я вцепилась пальцами в стол и задержала дыхание.
— Третий месяц, — едва слышно прошептала она.
— Аборт. Делай аборт, ты поняла?!
— Н-нет! Не буду!
— Ты хочешь шантажировать нас?
— Я! Я не такая, как вы или Мария Александровна! — закричала она подскочив. — Это ребёнок Серёжи! Я ни за что не избавлюсь от него!
— И что? — Я нахмурилась. — Что ты намерена делать, Люда? Хочешь получить долю наследства? Рассорить нашу семью? Хочешь противостоять моей матери? Она же знает про вас, да? Я уверена, что уже знает.