Они подслушивали меня годами.
— Али имеет к этому какое-нибудь отношение? — спросил я.
— Нет, — сказал он, к моей радости.
— Ты слышал, как я убил Присциллу?
— Да. Когда вернулся. Я ждал тебя прошлой ночью. Где ты был?
— Во Дворце. Хотел убедиться.
— Ты ей не поверил?
— Не хотел верить.
Билл печально улыбнулся, затем мягко сказал:
— В доме везде взрывпакеты. И в подвале все готово к взрыву. — Он показал мне детонатор, который держал в левой руке (он был спрятан под бинтом на месте недостающего мизинца). — Когда закончим разговор, все будет кончено.
— Значит, мы покойники?
— Да.
— И можем говорить правду?
— В этом все и дело. Хватит лжи.
Я глубоко вздохнул и произнес слова, которые рвали меня на части:
— Зачем ты убил Эллен?
— Это работа Присциллы. Она принадлежала слепцам. Я ее завербовал, и я был ее боссом, но в первую очередь она подчинялась виллакам. Когда она предложила убить Эллен, я запретил ей это делать, но жрецы договорились с ней за моей спиной. Мне ничего не сказали. Я бы их остановил, если бы знал. Я никогда не собирался вовлекать Эллен. Я любил ее как дочь.
— Не верю, — покачал головой я.
— Это правда, — твердо произнес он. — Я любил Эллен. И я люблю тебя.
— Тогда зачем разрушать мою жизнь? — крикнул я.
— Мотив банальный, — сказал он спокойно. — Месть.
— Что такого, мать твою, я тебе сделал?
— Я планировал все это дольше, чем ты можешь себе представить, — сказал Билл вместо ответа на мой вопрос. — Я начал приглядываться к тебе, когда ты был еще сопливым мальчишкой, который гонял девчонок по школьному двору и стягивал с них трусики. Ты был настоящим чудовищем.
Я проигнорировал его попытку ослабить напряжение:
— Что такого я сделал тебе, Билл? Что я сделал, чтобы ты меня возненавидел?
— Это не так.
— Тогда зачем так со мной играть?
— Я не собирался заводить дело настолько далеко. Это все виллаки. Они решительно хотели разделаться с тобой. Мне пришлось им содействовать. Иначе они бы мне не помогали.
— Не понимаю, — простонал я. — Просто скажи, Билл, почему ты это делал.
— Месть, — повторил он. Затем прибавил: — Месть не за то, что ты сделал. Я хотел… — Он сунул в карман правую руку, что-то вытащил, наклонился и катнул по полу в мою сторону.
Я подхватил черный мраморный шарик с золотыми змейками на боках. Теперь я знал, как он попал в глотку форели.
— Вами! — выдохнул я, и весь гнев испарился.
Я смотрел на Билла, и он казался мне маленьким, робким, безвредным. Все, что происходило, его явно тяготило.
— Я знал, что ты его сын, всю твою жизнь. Я следил за тобой с самого детства, наблюдал за тобой, строил планы. Именно тогда я и связался со слепыми жрецами. Они тоже были заинтересованы в тебе и боялись, что я могу причинить тебе вред. Они выпытали у меня, что я планирую на твой счет, и заключили со мной сделку. Если я отдавал им тебя, они отдавали мне Вами. Если бы отказался, они бы меня убили.
— Вами, — повторил я. Он как-то сказал, что пересекался с Биллом. Я пытался вспомнить, что конкретно он говорил по этому поводу, но не смог.
— У виллаков есть на тебя планы, — продолжал Билл. — Они разрушили твою прежнюю жизнь, чтобы вылепить из тебя то, что им нужно. Я не знаю, в чем причина: за все эти годы я так и не научился их понимать. Но я им помогал. Будучи твоим другом, я учил их, как причинить тебе боль. Если бы этого не делал, они бы меня ликвидировали. А это значило бы, что я не смог бы отомстить Паукару Вами.
— Вами, — произнес я в третий раз и наклонился вперед. — Расскажи про него.
— Он сделал нечто ужасное для меня много лет назад.
— Что именно?
Билл покачал головой:
— Не могу тебе сказать.
— Он убил кого-то из твоих близких? Твою мать? Брата? Любовницу?
— Не спрашивай. Не дави на меня. Моя рука может дрогнуть…
Мне все это не нравилось, но в моем положении спорить не приходилось.
— Ладно, — кивнул я. — Он изуродовал всю твою жизнь. И что?
— Я провел несколько последних десятилетий, придумывая, как с ним рассчитаться. — Глаза Билла потемнели. — Сначала хотел его убить. Простая, элементарная месть. Выследить его, приставить пистолет к голове и вышибить ему мозги.
— И почему ты так не сделал?
Билл пожал плечами:
— Этого было бы недостаточно. Я хотел… — Он судорожно сглотнул. — Можешь назвать мое намерение поэтическим правосудием, но это на самом деле ничего не объяснит… Я хотел, чтобы его убил ты, ты или другой его сын. Если бы, умирая, он смотрел в мои глаза, это оказалось бы слишком просто. Я хотел, чтобы он смотрел в глаза одного из тех, кому дал жизнь, кого привел в этот мир. Я не жду, что ты меня поймешь, но таков был мой план.