Мы еще немного поговорили о Ник. Присцилла видела ее последний раз за четыре дня до убийства. Ник странно вела себя всю неделю, держалась отстраненно.
— Может, она чувствовала, что что-то надвигается? — предположил я.
— Возможно. Или у нее просто было плохое настроение, с ней такое случалось. Она иногда длительное время дулась и молчала, всюду ходила одна.
— Я знаю, что ты не хочешь обсуждать ее дружков, — продолжал я, — но об одном я бы все-таки хотел спросить. Высокий, лысый, темнокожий. Не знаешь, она с кем-нибудь похожим встречалась?
— Ты имеешь в виду человека со змеями на лице?
— Змеи на лице?..
— Я встречала Ник с ним вместе пару раз. Она его не представила. Лишь засмеялась, когда я про него спросила, и сказала, что он ее змеиный парень.
— Почему змеиный? У него что, есть змея?
— Даже две. Носит их с собой повсюду. — Присцилла засмеялась, увидев мое недоумение. — Не настоящие змеи, — объяснила она, — татуировка. На скулах.
Я окаменел.
— Ты в порядке? — забеспокоилась Присцилла. — У тебя такой вид, точно ты тухлое яйцо проглотил.
Я мысленно сосчитал до десяти и, старясь не заикаться, проговорил:
— Ник встречалась с лысым черным мужчиной, у которого на скулах татуировки в виде змей?
— Да.
— Змеи разноцветные, спускаются вниз по щекам, приподнимают головы на подбородке и упираются друг в друга взглядами чуть ниже губ?
Присцилла неуверенно улыбнулась:
— Ты его знаешь?
— Я о нем слышал. — Положив салфетку на стол, я встал: — Мне пора уходить.
Присцилла тоже встала, когда я сделал шаг от столика:
— В чем дело, Ал? Я что-нибудь не то сказала?
— Нет, просто мне пора идти.
— Но сейчас принесут еду…
— У меня пропал аппетит.
— Но… Ал?
Я ушел, прежде чем она успела позвать меня еще раз.
Выйдя из «Кул кэтс клаба», я быстрым шагом стал удаляться от этого заведения и его рафинированной публики, которая проводила меня шипением, кошачьим воем и редкими аплодисментами. Я шел все быстрее, пока легкие не запротестовали. Тогда я остановился, согнулся и несколько раз глубоко вдохнул. Затем пошел дальше. Наконец я остановился на пустынной автобусной остановке и уселся на один из складных пластмассовых стульев.
Черный. Высокий. Татуировки в виде разноцветных змей на обеих скулах. Только один человек соответствовал этому описанию — Паукар Вами. Самый страшный убийца, которого все в городе панически боялись. Если в это дело замешан Паукар Вами — для меня все кончено. Плевать на угрозы Кардинала. Я пойду к нему на прием, расскажу все, что узнал, и подам прошение об отставке. Я скорее предпочту пережить гнев Кардинала, чем поединок с Паукаром Вами. В любое время.
7
К тому времени как я вернулся домой, мне смертельно хотелось выпить. Ночи — самое тяжелое время для исправившихся алкоголиков, особенно тех, кто живет бобылем. Долгие часы темного одиночества, ночная жажда, воспоминания о прошлых, более ярких ночах, когда бутылка была союзником, а мир был другом.
Обычно я боролся с тягой к спиртному с помощью еды. Поедал гамбургер, жареную курицу или цыпленка по-китайски, читал бульварный роман и изо всех сил старался отключиться от реального мира с его многочисленными горячительными соблазнами. Сегодня было особо важно перенаправить мысли, причем как можно быстрее, до того, как страх столкнет меня с берега трезвости.
Остановившись около своего дома, я зашел в булочную, где продавались рогалики. Али был на месте. Не думаю, что это настоящее имя булочника, но все его так звали.
— Привет, друг мой, — приветствовал он меня.
— Привет, Али, — улыбнулся я в ответ.
— Ужинаешь сегодня дома? — поинтересовался булочник.
— Дешево, да и компания славная.
Али засмеялся:
— Значит, не рискуешь растолстеть, друг мой. Тебе нужна новая жена. Женщина тебя раскормит.
— А потом будет упрекать за жировые складки на боках. Мне придется тренироваться, чтобы согнать жир и снова стать худым.
— В твоих словах есть мудрость, — заметил Али, затем повернулся к лотку с рогаликами: — Семга и сливочный сыр?
— В четырех экземплярах, — сказал я, облизывая губы.
— В четырех экземплярах? — моргнув, переспросил Али.
— Ты же сказал, что мне необходимо поправиться.
Булочник сунул завернутые рогалики в микроволновку и установил температуру.
— Как поживает наш друг Кардинал? — спросил он, протягивая мне разогретые рогалики.
Если верить Али, много лет назад Кардинал заглядывал в его лавку в верхней части города. Я обычно говорил ему, что никогда не видел Кардинала, но Али мне не верил, поэтому я стал делать вид, будто мы с ним лучшие друзья.