Подняв голову, пегаска с жалостью улыбнулась мне и всхлипнула:
— Блекджек, ты любишь меня?
— Конечно люблю, — немедленно ответила я.
— За что? — тихо спросила она. С такой болью. С таким отчаянным желанием быть понятой.
— Чего? — я заморгала в недоумении.
— За что ты меня любишь меня? — пояснила она, вглядываясь в мои глаза.
— Я… Ты… хорошая, — залепетала я, пытаясь сообразить. — И умная. И милая. И… — я подбирала слова, но они оставались пусты. Всё это, без сомнения, было правдой, но я знала немало других хороших, умных и милых пони, но ведь их я не любила. — Я просто люблю и всё! — воскликнула я, наконец.
Пегаска лишь покачала головой с той же ужасной, печальной улыбкой.
— Я знаю, что ты просто любишь. Но этого недостаточно. Я любила тебя, потому что ты меня защищала. Ты такая сильная. Слишком сильная. И, как и мои родители, ты оставила меня и в итоге так же пострадала.
Я закатила глаза.
— Глори, я должна была так поступить. В первый раз я была не в себе, а во второй мне нужно было взорвать мегазаклинание, которое могло тебя убить. Оно и меня почти убило! — возразила я.
Она осторожно убрала гриву с моих глаз.
— Я знаю, Блекджек. Я знаю, почему. И я не в обиде на тебя за это. Но, Блекджек… оставшись без тебя, я точно так же могла погибнуть. Возможно, я уже и должна была. Или, может, мы могли найти другой путь. Мы могли бы как-то подстроиться под ситуацию. Суть в том, что это не любовь. Или, скорее, не тот вид любви, который мне нужен.
— И какой же вид любви нужен тебе? Просто скажи, и я дам его тебе, — взмолилась я. Я готова была на что угодно, лишь бы это прекратить.
Она даже рассмеялась, а затем вытерла свою сопливую мордашку копытом.
— Вот так вот просто? Вот было бы забавно, если бы… ты попыталась. А ведь ты попыталась бы. Я знаю. — Она вздохнула. — Всё, что мне нужно, это чтобы я кому-нибудь была нужна. Не просто в качестве эмоциональной поддержки, но чтобы ей было нужно, чтоб я была с ней. Чтобы ей не приходилось нянчиться со мной, как с беспомощным ребёнком. — Пегаска покачала головой. — Блекджек, я больше не та кобыла, что оказалась запертой в подвале. Я уже давно перестала быть ею.
— Но ты нужна мне, — искренне воскликнула я, пытаясь вложить в это все свои чувства.
— Тебе нужен кто-нибудь, Блекджек. Но это не обязательно должна быть я, — прошептала она, с задумчивым взглядом. — По сути дела, сейчас, как мне думается, это вообще не должна быть я. Я просто цеплялась за тебя в надежде, что однажды ты полюбишь меня той любовью, которая мне нужна.
— Но, Глори… я… — пробормотала я, чувствуя себя опустошённой. — Я ведь могу любить тебя так. Я могу.
— Нет, Блекджек. Ты хорошая пони, но ты не можешь поставить меня превыше всего. Ты едва не решила пожертвовать собственным ребёнком. Это… меня пугает. Я не могу представить себе, что за кобыла на это способна. Я задумываюсь, смогу ли я когда-нибудь так же легко делать то, что делаешь ты… — тихо отозвалась она.
Я не могла поверить, что это происходит на самом деле. Может быть в любую секунду садистская программа выбросит окошко «Сюрприз, теперь не надумала казнить Голденблада?» Тогда я смогу освободиться и встретиться с настоящей Глори и всё как-нибудь… как по волшебству… станет хорошо…
Чёрт возьми… ЛитлПип через такое никогда не доводилось проходить. За что же это мне? Я взглянула на П-21, но тот ответил мне лишь сочувственным взглядом. Ни помотал головой, ни кивнул, в знак согласия. Не сказал ни слова. Эту проблему он полностью возложил на мои плечи. Я снова посмотрела в её лицо.
— Ты ведь так много раз оставалась здесь ради меня, даже не смотря на все мои ошибки и провалы. Я не хочу потерять тебя.
— И я и дальше буду здесь ради тебя, — тихо ответила Глори, — как друг. Но ты и я… между нами больше… ничего не осталось. Я всегда буду рядом, присматривая за тобой, оставаясь позади и снова возвращаясь. — Она прикрыла мой рот крылом. — И знаю, что ты поступишь так же и позаботишься обо мне. И я очень благодарна за это. Но это… это не любовь. С П-21 у тебя гораздо более глубокая связь, чем всё, что было между нами. И мне нужен кто-то, с кем я смогу соединиться точно так же. А с тобой этого не осуществить. — Всхлипнув, она нежно поцеловала меня в щёку и сняла мои копыта со своих плеч.
Пегаска направилась к двери, а я просто смотрела ей в след. Затем я воскликнула:
— Глори, ты любишь меня?
Она остановилась, оглянулась через плечо и я увидела на её заплаканном лице спокойную улыбку.
— Нет, — всё, что она сказала, а затем вышла из Звёздного Дома. Её имя застряло у меня в горле. Я отчаянно пыталась выдать какую-нибудь волшебную фразу, которая заставит её передумать. Хоть что-нибудь. Что угодно… Тихий щелчок дверного замка был подобен лезвию, прошедшему прямо сквозь моё сердце. Я медленно опустила голову, и на мои копыта начали капать слёзы при мысли обо всём, что могло бы быть… что должно было быть…
«Чёрт возьми. Это не честно…»
— Не знаю, смогу ли я дальше это выносить, — слабо произнесла я, взглянув на закрытую дверь. — Я просто… Что я сделала не так?
— На этот вопрос у меня нет ответа. В словах Глори есть смысл. Возможно она могла бы подождать ещё немного, прежде чем решиться, но, рано или поздно, это случилось бы. — Сказал П-21, подходя ко мне сзади. — Всё время быть той, кто остаётся, это непросто. А если бы ты вдруг решила рвануть в Тартар, хотела бы ты, чтобы бы она пошла за тобой?
Я закрыла глаза и увидела, как отваливается её крыло. Услышала, как страдальчески она кричала, умоляя о смерти.
— Нет. Нет, не хотела бы.
— И она это знает, Блекджек. Мы все знаем. И я точно знаю, что ты чувствуешь, потому что я чувствую то же самое по отношению к Скотч. Часть меня хочет прижать её и держать здесь, в безопасности, но так нельзя. Иначе я она перестанет быть моей дочерью. — Он улыбнулся и похлопал меня по спине.
— Ты любишь меня, П-21? — спросила я, взглянув на него.
Он замялся на мгновение, казалось, обдумывая это, а затем кивнул.
— Во всяком случае, возможно. Это не та любовь, к которой я привык. Но я думаю, ты единственная кобыла, к которой я могу испытывать нечто подобное.
— А за что? — эхом повторила я её вопрос, надеясь, что если я услышу его объяснения то, возможно, смогу как-нибудь всё исправить.
— Она права. Мы через многое вместе прошли. У нас много общего. Мы решали одинаковые проблемы. У нас много похожих чувств. И похожих страхов. — Он вздохнул и легонько потёрся носом о мою щёку. — Вот, например, я знаю, что тебе сейчас нужно, чтобы с этим справиться.
Ничто не поможет мне с этим справиться. Никогда.
— Что, например? — скептически хмыкнула я. Он с теплотой взглянул в мои глаза, на что я недоуменно моргнула. — Что? — Тут я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло. — Ох…
* * *
Меня звали плохой пони по многим причинам. И сейчас, лёжа на кровати, я думала, считается ли секс через две минуты после расставания одной из них. П-21 поднялся со мной наверх и систематично лишил меня возможности ненавидеть себя потопом недостающих мне эндорфинов. Как бы сильно я ни была расстроена после того, что случилось между мной и Глори, П-21 подарил мне великолепную суспензию чувств, от которых я просто не могла себя ненавидеть.
Одно было ясно точно: Стигиус лишился своей короны. За прошедшие два часа П-21 кусал, лизал, гладил, покусывал, сосал, связывал, проникал и изливался в меня струями, превращая в восхитительно бездумный ком прелестно изнурённой кобылы. А затем, поскольку я не могла ненавидеть себя за то, что получила кое-что приятное после разрыва с Глори, он, позаимствовав страничку из её книги, связал меня и сделал со мной такое, что я одновременно испытывала боль и таяла вместе с ним. Как-то раз, ЛитлПип рассказала о тридцати с хвостиком оргазмах? Ну, если мне ещё хоть когда-нибудь удастся с ней поговорить, то я буду вынуждена сверяться с записями, а учитывая то, как гудела моя… как у меня гудело всё, я не могла сказать, испытала ли я десятки небольших оргазмов, или это был один единственный, подаренный мне им чуть менее двух часов назад, который ещё просто не закончился. Я была липкой и потной, слабой и мягкой, и ещё с пол дюжину состояний помимо этих, но какой я точно не была, так это проливающей горькие слёзы.