— Когда мне было столько же лет, сколько и тебе, возможно немного меньше. — Голденблад слегка улыбнулся. — Мать любила путешествовать. Она побывала во всех уголках Империи Зебр, а вместе с ней, и я.
— А какие они, зебры? — спросил он шаркая копытами.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Голденблад, взглянув на него. — Какие именно зебры?
— Все, — сказал Айсбранд, шаркая копытами. — Тимбл сказал, что они все колдуны со страшными масками, Брай Роза сказала мне что у них есть большие города, и Свит Грас сказал, он… сказал, что они… гм… делают… — Он покраснел, и остальные его слова потерялись в бормотании.
— Секс принадлежности? — спросил Голденблад вопросительно выгнув бровь. Айсбранд издал слабый писк, и бледный единорог усмехнулся. — Карнилиа прославляют жизнь. Всю жизнь. И создание жизни. Про детали спроси у мисс Амбер Джевел в классе здоровья, — он посмотрел на жеребёнка корчащегося в смущении, а затем добавил, — Эти зебры из разных племён, ты можешь распознать их по украшениям, которые они носят.
— На своей одежде?
— В своих ушах, — хохотнул Голденблад. — Это Таппахани. Беженцы. Таппахани — охотники и шаманы из джунглей. А заодно и великолепные повара, между прочим.
— Я думал, что все зебры одинаковые, — пробормотал жеребчик. — То, как они живут и сражаются…
— Таппахани? Сражаются? — Он тихо засмеялся, качая головой. — Нет, Айсбранд. Они не воины. — Он потёр копытом подбородок. — Однако, их поединки весьма интересны. Некоторые, пытаются приготовить блюда настолько пряные, что из-за слёз их противник становится недееспособным. Или же, устраивают соревнование, чтобы узнать, кто из них сможет украсть яйцо гигантского Руха, или собьёт из духовой трубки лист, с самого высокого дерева. Они не Роамани, войны которых алчут сражений и битв. Для них эта война более тяжелое испытание, чем для нас.
А вот это, походило на мой тип зебры! Готовь обед, а не воюй! Мне стало любопытно, каковы на вкус их блюда, в сравнении с тем, что готовит Глори.
Двери загудели и открылись, и пара вышла в другой коридор. Крики и плачь кобылы, раздававшиеся вдалеке, эхом отражались от тёмных стен.
— Я смогу найти путь, иди спать, Айсбранд. И помни что у тебя завтра тест по Поборникам Гармонии.
— Но, сэр, — проныл жеребёнок, — в школьном дворе ведь лагерь зебринских беженцев. Как мы можем устраивать тест в такое время?
— Таппахани не собираются вредить нам. Только если не решат приготовить для нас ужин. А теперь отправляйся в постель. Мне нужно повидаться с деканом.
Жеребёнок кивнул, и развернулся, чтобы войти в лифт, а затем остановился.
— Мистер Голденблад? Не могли бы вы мне рассказать ещё о племенах зебр завтра? — Голденблад улыбнулся и кивнул ему. Айсбранд засиял.
— Спасибо! — он нажал драгоценный камень, и двери лифта захлопнулась, и кабина тихо поползла вверх скрываясь из виду.
— Какой хороший парень… — и Голденблад порысил в направлении криков.
Когда он приблизился к двери офиса, та распахнулась, и в дверном проёме возник грязно-жёлтый единорог.
— Вот вы где! Почему так долго? Она кричит и лепечет уже около часа на её диком языке. Я уже готов был использовать успокоительное заклинание. — Его сердитый взгляд вызвал у меня желание лягнуть его в голову.
— Я пришёл сразу сюда, Дин Битербрю, — спокойно сказал Голденблад. — Она в порядке?
— В порядке? — насмешливо спросил желтый единорог. — Она пронырливая воровка. Мы поймали её вдали от остальных, когда она пряталась неподалёку. А как только мы её поймали, она начала бормотать и тараторить. — Он посмотрел через плечо. — Наверное шныряла по округе, ища что бы стащить. Директор говорит, что из студенческой лаборатории пропали целый ящик спарк-батарей, мана-конденсатор, и несколько проводников. И кто его знает, куда она их спрятала.
— Она, скорее всего, искала уборную, сэр. Если пропали какие-то вещи, то мы можем поискать их в кружке магической науки. Они, скорее всего, трудятся над каким-нибудь проектом.
— Как ты можешь быть уверен что она не брала их? — спросил Биттербрю, прищурившись.
— Она Таппахани, сэр. Если бы она захотела спрятаться от нас, то мы бы никогда её не обнаружили. И она не стала бы прятать то, что ей принадлежит. Таппахани живут общиной. Они делятся абсолютно всем, — с прохладцей ответил Голденблад.
— Дикари, — пробормотал Биттербрю, прежде чем открыть дверь в кабинет. В углу, свернувшись в тугой клубок, сидела молодая кобыла-зебра, что-то выкрикивающая скороговоркой. В стороне стояли ещё три единорога, выглядящие усталыми и нервными. — Иди. Заставь её заткнуться. Посмотрим, сможешь ли ты выяснить, что она сделала с украденными вещами.
Голденблад кивнул, и подошел к зебре. Сев на пол, он прочистил горло, а затем широко развёл ноги.
— Састимос, сэндрин а Таппахани. Ду'дэра о усхалин зхала сар о кам менджэла.
Она в течении нескольких секунд молча смотрела на него.
— Ракеса ту Пропли натсия? — озадаченно спросила она.
— Ме шавора ксари Пропли. — он замолчал, а потом засмеялся.
— Не ме охано куши трашфул. — кобыла слегка успокоилась. Её грива и лицо были покрыты дюжинами красных и синих точек, а в ушах был пирсинг из птичьих перьев. Однако, она не засмеялась вместе с ним, и вскоре Голденблад нахмурился.
— Что она сказала? — спросил один из единорогов.
— Я сказал несколько традиционных для её племени приветствий. Пошутил про своё ужасное произношение, — сказал Голденблад, попытавшись улыбнуться, но улыбка умерла у него на лице. — Она не посмеялась. Они всегда смеются над шутками. Даже моими. — Он оглянулся на жёлтого единорога.
— Что-то здесь очень не так.
— Нет, серьёзно? — кисло сказал он. — Заставь её заткнуться и вернуть то, что она украла! — потребовал Биттербрю.
— Проклятые зебры наверняка спрятали их у себя в повозках.
— В повозках находятся их кобылы и жеребята, сэр. Они не будут прятать оборудование ценой в сто бит, которое можно купить в любом магазине бытовой техники. — Голденблад закатил глаза и сказал: — Ме боро ри кам дженеси ту дика физ? Спарк курриму? Охано сиензи?
Кобыла моргнула, и быстро закачала головой.
— Ни. Никсус кам кеда. — Голденблад нахмурился, и она серьёзно сказала: — Те мерель муро мури дей, вова не каэрава дова! — Выражение страха снова вернулось.
— У неё ничего нет, — решительно сказал Голденблад.
— Конские яблоки! — прорычал Биттербрю.
— Она врёт!
— Таппахани не врут. Прополи врут. Зенкори врут. Роамани врут, если им прикажут. Таппахани никогда не лгут.
— Ме диктом там ленди-ле! — выпалила кобыла, трясясь.
— Что такое? — спросил Голденблад, потом повторил свои слова на зебринском, — хуо?
Она пркачала головой.
— Ме не кур пен! — сказала она через слёзы.
— Како нашти жаз ворта по дром о банго!
— Она украла его, не так ли? — Биттербрю сказал с победной ухмылкой.
— Нет, — сказал Голденблад.
— Она не хочет говорить, кто.
— Ну конечно это была она! Кто ещё мог взять его? — сердито отрезал жёлтый жеребец.
Голденблад посмотрел на зебру.
— Кай леллед физ?
Кобыла закрыла глаза, и дрожа сказала.
— Како…
— Кай леллед ленди? — Голденблад повторил мягче, слёзы текли по её крапчатым щекам.
— Старкаттери, — прошептала она.
— Старкаттери киншна-вова леллед ленди. Никтом-йе ленди ви-йе мок вардос. Како мук-ме. Те шордйол муро рат… Како…
— Что она сказала? — спросили остальные.
— Старкаттери. Она сказала, что Старкаттери взял его, — пробормотал Голденблад. Увидев их озадаченные лица, он вздохнул.
— Они из другого племени. Проклятые. Опасные.
Одна из единорогов поправил очки.
— Вообще-то, «проклятый», не подходящее слово. Проклятий не существует, но вместо них…
Голденблад перебил её.
— Отложим номенклатуру о чудесах в сторону, она бы не произнесла их имя если бы она не была серьёзна. Называть их племя, значит навесить на себя проклятие невезения. Обычно их зовут Одно, которое пало, или просто — Одно. — Он осмотрел всех.
— Кто-нибудь из вас видел зебру с магическими отметками на лице? Или, возможно, зебру, которая изо всех сил старается укрыть себя одеждой?