лось сердце, а когда они случайно коснулись пальцами рук
друг друга, по его телу пробежала волна - сладостная и
призывная.
Роман с Лирой развивался бурно и стремительно. Их
непреодолимо влекло друг к другу. И уже недели через
две Виктор пригласил свою будущую жену к себе, после
того как они посетили один из самых дорогих ресторанов.
Виктор Арнольдович в то время жил с родителями. Они
как нельзя более кстати уехали отдыхать. Ни в ресторане,
ни дома у Виктора они не пили ни грамма спиртного. Оба
хорошо понимали, чем закончится этот вечер. Они хоте-
ли любить друг друга и даже больше - оба хотели зачать
новое существо. Виктор сделал Лире предложение, и она
дала согласие, полностью доверившись ему. У неё не было
и тени сомнения: Виктор женится на ней.
Смаков заново переживал тот необыкновенный, счас-
тливый вечер. У него и у неё это было впервые. Лира поп-
росила выключить свет. У Виктора дрожали руки, дыхание
перехватывало. Он боялся и желал одновременно. Поло-
жив руки ей на плечи, Виктор едва прикоснулся к уголкам
её губ и замер от блаженной истомы. Голова плохо сооб-
ражала. В действие вступил инстинкт. Он начал медлен-
но снимать с неё наряд. Странно: раздевая, он не видел
её обнажающегося тела. Предметы плыли, растворяясь в
темноте. Собственно говоря, в комнате царил полумрак, и
в обычном состоянии всё хорошо можно было бы видеть,
а для него словно всё вокруг исчезло, исчезло разом, и ему
казалось, что так и должно быть. Он даже плохо сообра-
жал, где находится. Как в медленном, завораживающем
танце, они двигались к постели и так же медленно опус-
тились, прижались и, почти не дыша, застыли. Он с упо-
ением целовал её лицо, шею, живот, застыл у причинного
места. Она притянула его к себе, и они слились в неотрыв-
ном поцелуе. Это неповторимое счастье навсегда осталось
в нём, как первый детский поцелуй.
Через месяц они оформили свои отношения, а через
восемь у них родился сын Марк.
Получив повышение по службе, он позволил себе от-
дых с женой и сыном на одном из островов Атлантиче-
ского океана. Взаимная любовь, радость общения на фоне
безмятежного отдыха - он постарался выбросить мысли
о работе из головы - создавали вокруг них общую ауру
счастья. Потом, став начальником, он не раз пожалел о
своём повышении. Принимать решения, отдавать приказы
для него оказалось нелёгким делом. Виктор Арнольдович
был слишком мягким, интеллигентным. В своё время он
научился размышлять, анализировать, делать выводы, и
это его свойство было замечено.
То, что произошло с Хумовым, выбило Смакова из
колеи. Его побег он воспринял как вызов, как знак спра-
ведливой необходимости произвести изменения в заржа-
вевших, заскорузлых структурах, показав его, Смакова,
неуверенным в правильности и своевременности выпол-
няемых функций и, если хотите, инструкций, которые дав-
но устарели.
Смаков вздрогнул всем телом. Сверху раздались гром-
кие всхлипы и рыдания Лиры. Похоже, во сне, потому как
больше не повторялись.
"Все же пора уложить мальчика спать", - с нежностью
подумал Виктор Арнольдович, но не двинулся с места. Он
ощущал, что расползается, тело становится неподвласт-
ным, неуправляемым и ему не хватает сил даже шевель-
нуть рукой, не то, чтобы встать. "И пусть. И хорошо", -
вяло думал он, - мои силы уже не те. Как-никак пятый
десяток разменял. Может, мне не так много и осталось.
Чего же усердствовать? Зачем тянуть жилы, надрывать-
ся? Пусть всё идёт своим чередом. Нет ничего лучше, чем
сидеть вот так спокойно, рядом со своей любимой соба-
кой, дома и знать: наверху спит жена, сын бодрствует за
компьютером или думает о своём. И это тоже хорошо. Для
него пришло время размышлять, ставить вопросы о смыс-
ле жизни, о том, как в этой жизни выстоять... Да мало ли
какие вопросы может задавать юноша в таком возрасте.
Молодость - время вопросов.
Смаков прикрыл глаза и постарался отогнать надоед-
ливые, грустные мысли. На некоторое время ему это уда-
лось - начало казаться, что время как бы замедляется
и он в этой сопричастности к мерному его течению спо-
собен на мгновение краешком какого-то неосознанного
чувства заглянуть в Вечность, испытать холодящий душу
страх перед неизбежностью смерти "Вот и я умру, и Марк
будет плакать, а Лира от горя сгорбится, постареет. Мой
пёс будет бродить ночами по дому, скулить и выть на луну,
но меня это уже не будет волновать. Меня ничего не будет
волновать".
Крупные тёплые капли одна за другой покатились по
щекам, падая на тыльную сторону рук, сложенных на ко-
ленях. Виктор Арнольдович плакал, шмыгая носом, смор-
каясь в салфетку, одновременно пугаясь и радуясь своим
слезам. Его невроз достиг своего апогея. "Я несчастен,
я бесконечно несчастен. Я лишён радости, смысла жиз-
ни, лишён воли и желания бороться", - думал Смаков,
всхлипывая и вытирая глаза бумажной салфеткой. Чарли
воспринял состояние хозяина и начал жалобно поскули-
вать.
"Я вот живу и всего боюсь. Боюсь потерять работу, так
как нечем будет оплачивать банковский кредит, боюсь за-
болеть каким-нибудь новейшим вирусом и надолго слечь
в больницу, за которую опять-таки надо платить, боюсь
начальства, в конце концов, боюсь смерти. Меня пугает
до умопомрачения, куда мог подеваться самый лучший
выпускник и что с ним сейчас. Жив ли он? И что такое
смерть? Даже если мне предрешено жить долго, я не могу
себе представить, что наступит день, а я уже не открою
глаза, не увижу небо, солнце, деревья, свою собаку, не
вдохну полной грудью, не приму душ, не выпью утренний
кофе. Ну и что? Я уже об этом знать не буду. Я ни о чём
больше знать не буду. Мне не придётся нервничать, пере-
живать по пустякам. Я усну и не проснусь. Только и все-
го. Засыпать же мне не страшно? Нет. Всё же уснуть одно,
а умереть и никогда больше не проснуться - это совсем
другое. Совсем другое дело. Не быть никогда. Исчезнуть.
Но ведь меня не было до моего рождения, и мир мало бы
изменился, не появись на свет я. Мир совсем, совсем бы
не изменился. Так же и мой уход из жизни не принесёт
никаких изменений, разве что близкие будут горевать.
Ради них я и живу. Сын и жена точно не забудут меня до
самой своей смерти. Пусть они живут долго-долго. А я...
Я отжил своё. Я не вижу перспективы. Что это на меня
нашло? Расклеился. Расплакался, впервые расплакался,
расчувствовался, как сентиментальная дамочка. Это не-
рвы расшалились. Попью успокоительного, и всё встанет
на свои места. Её величество депрессия пожаловала в гос-
ти. Это она нашёптывает мне панические мысли. Всё же
надо пойти на приём к психотерапевту. В моём окружении
слишком много людей, заболевших депрессивным психо-
зом. Мы никак не можем научиться не наносить друг дру-