Так что же, для высокоразвитого фехтования палаш совсем неприменим? Да нет, применим, конечно: на то он и универсальное оружие «армейского ширпотреба», чтобы сносно действовать в любых условиях. Но все-таки недаром Лиам Нисон в «Роб Рое» имел весьма бледный вид, когда со своим шотландским палашом (к сведению читателей и писателей: эта штука называется не «клеймор», как у нас отчего-то повелось, а «клейбэг»; «клеймор» же — шотландский двуручник) вылез на поединок против умелого шпажиста. Если бы ему не «подыгрывали» все, от режиссера до противника — пожалуй, не дожить будущему Квай-Гону до «Эпизода I», где его, наконец, все-таки прикончили именно колющим ударом, что в кино большая редкость: обожают режиссеры и зрители эстетику широких взмахов… Реальный Роб Рой МакГрегор, уж на что шотландец, как раз предпочитал шпагу (иначе не быть бы ему столь прославленным бойцом) — но этого не упомнил даже сэр Вальтер Скотт.
Особо характерны пехотные палаши для Востока. Это вообще оружие «пограничное», причем связь культур имела двусторонний характер: некоторые типы палашей порождены турецким влиянием, а сами турки охотно заимствовали у европейцев закрытую гарду круговой защиты.
Но с восточным оружием наши фантасты знакомы слабо. Даже те, кто подчеркнуто дистанцируется от Запада.
Впрочем, есть в нашей литературе один восточный палаш, причем именно пехотный. Но его так сразу не узнаешь: он и по имени не назван, и вообще как бы существует сразу «в двух лицах». Если читатели думают, что сейчас им радостно укажут на «ляп» именитого автора, то они снова ошибаются: все гораздо сложнее.
Самый «оружейный» из фантастических романов, кажется, не только русскоязычного культурного пространства: да, правильно, это «Путь меча» уже дважды упомянутых здесь Г. Л. Олди. Там есть разумная сабля по имени Кунда и не менее (то есть куда более!) разумный меч Кханда. В таком раздвоении повинны, конечно, не авторы, а некоторые социалистические оружиеведы (отчасти советские, но больше польские: они были менее изолированы от западной традиции, а «старшие братья по соцлагерю» многое заимствовали уже у них): вот что бывает, когда термин переводят с североиндийских диалектов раджастани через посредство английского, где он имеет вид khunda. Это именно палаш: с прямым однолезвийным клинком, замкнутой гардой и отогнутым в сторону лезвия эфесом. Последний имеет уникальную особенность — он снабжен стальным «хвостовиком», которым иногда наносили удары в ближней схватке, но чаще за него прихватывали оружие левой рукой, на миг-другой при особо мощном ударе или отбиве превращая кханду в двуручник.
В самом-самом первом издании романа Олди, давая описания Кунды как обычной сабли, подчеркивали ее кривизну — но после получения этой информации данную подробность убрали, так что теперь даже термин «сабля» нельзя считать полностью ошибочным (у отдельных кханд клинок хоть едва заметно, но изогнут — впрочем, и у позднеевропейских палашей такое порой бывает!). А ее рассудительный коллега Кханда так и остался мечом, что опять-таки допустимо: даже в оружейных каталогах кханда иногда именуется «раджпутский меч».
Что ж, ведь говорим мы о «самурайских мечах», которые от прямого обоюдоострого оружия отстоят куда дальше!
Кончар
«…Обликом не воин: руки тонки, а сам худ так, что ткни — переломится пополам. Однако же сам видел Бурундай: этой самой рукой ухватив кончар, булгарин на восемь долей в четыре взмаха рассек подброшенный шелковый платок…»
Очень интересное оружие, не часто, но регулярно «применяемое» нашими фантастами. К сожалению, всегда — без учета его специфических особенностей. А они настолько специфичны, что, как постараемся сейчас показать, выводят за рамки «чистого» оружиеведения.
Например, С. Логинов видит узкий почти до четырехгранности клинок кончара — и потому считает его то «оглушающим» мечом-дубинкой, то чем-то вроде шпаги, которой уместно колоть в щель доспеха. Л. Вершинин знает, что кончар все-таки сохраняет лезвия (поперечное сечение даже самого «четырехгранного» из кончарных клинков — не квадрат, а, в грубом приближении, уплощенный ромб), и близок к тому, чтобы считать его мечом классического типа. Для такого меча так рубить такую ткань тоже непосильный подвиг, но уж ладно… К счастью, никто из фантастов не обнаружил, что ряд восточноевропейских кончаров имеет эфес, в принципе годящийся для двуручного захвата, да и габариты клинка почти не уступают мечу-двуручнику. С содроганием думаю, что какой-нибудь юный падаван, прочтя эти строки, заставит своих героев рубиться кончаром как двуручным мечом. Во имя Силы, автор, прочти дальше!
Предком кончара был совершенно определенный тип восточного кавалерийского меча, но, с другой стороны, нашим-то предком была обезьяна, однако большинство из нас не стремится всецело подражать ее манерам. Кончар в его классическом виде — не меч, не двуручник и, тем более, не шпага. Это, если можно так выразиться, «клинковое копье». Отсюда его изрядная, иногда свыше полутора метров, длина, отсюда же — узкий, но не облегченный, как у шпаги, а мощный клинок, обычно с желобами «ребер жесткости». Колоть им в прорезь забрала или щель лат вообще-то можно: ведь и для стандартного копья такие виртуозные уколы не заказаны. Но это будет именно «копейный» тычок, а не фехтовальный выпад шпажного типа. Для фехтования кончар не то чтобы длинноват (хотя — да!), но тяжеловат. Напомним: ведь он является оружием, во-первых, преимущественно одноручным, а во-вторых — кавалерийским.
Главная же задача кончара — не выискивать бреши в «боевом костюме» врага, а пробивать его насквозь. И врага, и костюм. С латным доспехом такие штуки не проходят — но зато против всех типов восточной брони подобная атака очень эффективна. Нашивные и ременной сборки пластинчатые панцири, все типы кольчуг, кольчато-пластинчатые наборы вроде бахтерца или зерцала и, разумеется, «мягкие» конструкции наподобие тегиляя (для тех, кто не знает: это аналог «боевого ватника» времен Московской Руси; не надо смеяться — у такой брони есть ряд серьезных достоинств!) — все это от кончара не сберегало. Особенно если учесть, что хотя выпад кончаром зачастую осуществлялся, как и обычным клинком, за счет энергии руки и тела, «коронный прием» для этого оружия выглядел иначе.