Кончар — великолепное оружие «второго этапа» массовой кавалерийской схватки, особенно в случаях, когда противник относительно легко бронирован (т. е. в смысле скорее прочности, чем веса: зерцальная броня России или Турции будет потяжелее рыцарских лат). Первый этап без копья не обойдется, но в таких случаях оно слишком часто оказывается одноразовым. Укол сделан — и шприц ломается, или его игла в чем-то (ком-то) намертво застряла, а вытаскивать некогда… Да и ситуация изменилась: уже позади стремительный встречный разгон тяжеловооруженных всадников, при котором достойной альтернативой таранному копью может стать разве что винтовочная пуля — но еще и не пришло время ближней «месиловки», именно такой, о которой было сказано «смешались в кучу кони, люди».
В эти бесконечные мгновения и наступает время кончара. Его держат в вытянутой вперед руке, что позволяет достать противника, даже вооруженного казачьей или уланской пикой (у нее-то стандартный хват — почти за середину). Сила натиска «задается» лошадью, идущей хоть и уже укороченным, но все-таки галопом. На действия кирасира с палашом эта тактика похожа лишь внешне: тут-то противник бронирован!
Даже просто удерживать оружие в таком положении — нелегкое дело. А ведь нужно еще и попасть, и пробить…
Такие атаки в XII—XV веках выполнялись и рыцарским мечом, но его чаще упирали в плечо: именно о кавалерийском мече речь, ни кончару, ни пехотному двуручнику он не родич. Упирали ли в плечо кончар? Я, честно говоря, не нашел тому подтверждений ни в текстах, ни в изображениях. Наверно, потому, что стандартный противник в целом был слабее бронирован, зато часто имел на вооружении именно легкие копья средней длины.
Так что кончар — оружие не для всякой руки. Даже у рослых и отменно тренированных панцирных гусар старой Польши (не путать с гусарами всех остальных стран, кои суть легкая конница) лишь часть бойцов — правда, весьма значительная — была достаточно уверена в своих мускулах, чтобы применять этот меч.
Любопытно, что у младших и средних командиров он, кажется, имелся почти всегда, хотя явно не в качестве «оружия престижа». Но, во-первых, такой командир, как правило, — из лучших рубак; во-вторых, эта категория воинов особенно нуждалась в кончаре, потому что зачастую не имела… «основного оружия», т. е. таранного копья! Нет, в бою эти «сержанты» (впрочем, почему — в кавычках? именно так они обычно и назывались!) еще как участвовали — но именно для того, чтобы своим отрядом командовать, им приходилось держаться чуть вне выставившей копья кавалерийской шеренги.
(Ну, «оружием престижа» кончар тоже бывал. В таком парадном варианте он близок по габаритам к боевой шпаге — и музейные работники их часто путают. Впрочем, в одной из витрин Оружейной палаты такой кончар сейчас размещен под названием палаша…)
В каких еще случаях кончару нет равных? При добивании упавшего противника. Если уж попадался такой враг, которого мало вышибить из седла и из реального участия в данной конкретной схватке, но надо непременно отправить на тот свет — то сделать это обычным кавалерийским оружием довольно сложно. «Кони, люди» на этот момент в кучу, как правило, уже смешались — так что длинные копья не в ходу. А палашом или саблей гарантированно поразить лежащую, да еще и бронированную, «мишень» с коня, как правило, не получалось. Приходилось спешиваться — а это многим чревато… Кончар же позволял «пришпилить» нежелательную WIP-персону к земле без рискованных крайностей.
Порой кончаром наносили и рубящие удары, особенно если второй этап боя сразу переходил в третий, т. е. в ближнюю схватку. Вот тут-то часто (не всегда!) применялся двуручный хват. Но в таких случаях для любого оружия велика доля «неклассических» приемов. Обычно же, если оставался хоть минимальный резерв времени, кончар норовили сунуть в ножны — разумеется, не поясные, а седельные, в походном положении кончар крепился у всадника под бедром, вдоль конского бока, — и выхватить более подходящий клинок: все тот же палаш или саблю.
Наконец, главный вопрос: к какой культуре «привязано» это оружие — в нашем ли мире, в параллельном ли?
В эпоху раннего средневековья кончар распространен по всему Востоку — разумеется, не Дальнему, а тому, который обобщенно изображается как «мир степных всадников». На излете же средневековья его «позаимствовала» у степняков — и применила против них — та латная конница Европы, которая имела регулярные «контакты» с восточной конницей. То есть «цивилизация фронтира», которая воспринимает свою деятельность как охрану Последнего Рубежа. При этом она должна быть не очень городской и к пехоте, в том числе и собственной, относиться с известным пренебрежением. А к техническому прогрессу — не обязательно: рядом с кончаром часто приторочен седельный пистолет и где-то неподалеку, в другой седельной емкости, хранится печатная Библия, а то уже и светский роман в духе творений Гура Сочинителя.
Кстати, о Библии. Цивилизации позднего кончара, видимо, должны быть достаточно монолитны в религиозном смысле, при том, что вольномыслие — правда, скорее «шляхетское», чем «интеллигентское» — для них как раз характерно. Терпеть на своей территории «иноверцев», занимающих конкретную социально-экономическую нишу, они способны, но вот внутренние ереси, церковный раскол и пр. перед лицом «восточной опасности» вряд ли разовьются. Междоусобные стычки, разумеется, возможны — но в таких «схватках равных» кончар не очень удобен. Там более уместны мечи-панцерштекеры (это немецкий термин, но он, думается, понятен и без перевода) или ранние эстоки, у которых при почти кончаровской форме клинка более «фехтовальный» баланс.