Сложно было поверить, что Пионер начал прислушиваться к мнению Мастера. Видимо, даже несмотря на их взаимную неприязнь друг к другу, они всё же решили сохранить демократию между собой в такой тяжёлой ситуации.
— Я всего лишь хотел, чтобы он прожил дольше, — ответил я.
— Ты хотел сказать «промучался»?
— Нет, я хотел сказать «прожил», — я повернулся к Пионеру, прожигая его ненавистным взглядом. — Я не забираю жизнь у человека, не получив от него согласия. Не посоветовавшись с остальными! В отличие от тебя…
— Ты винишь меня во всём?! — искренне возмутился он, невольно повысив голос. — Да, я убил его, потому что был там, и видел, насколько ему было хреново! А ты… у тебя бы просто духу не хватило поступить жестоко, но правильно!
Он вытащил из-за пояса своё оружие и сунул мне в руки:
— Можешь лучше? Давай, сам попробуй! Лагерь всех их медленно убивает, а ты даже ничем не можешь им помочь! Потому что привязался к ним, хотя я тебя предупреждал, что оно того не стоит!
— П-подожди, стой! — остановил я взбушевавшегося парня, сжав рукоять крепче. — В каком смысле лагерь всех убивает?!
Пионер сдержанно вздохнул и уже более спокойно ответил:
— В прямом. Не могла же эта хрень с неба свалиться… Вот нас и убивает это место потихоньку. Сперва пионеры, а затем и до нас доберётся, если мы ничего не придумаем.
— Хочешь сказать, что не завтра, так послезавтра все передохнут?
Парень повернулся ко мне и вполне серьёзно заявил:
— Не о том думаешь, — он кивнул на оружие. — Лучше подумай о том, для кого будет следующая пуля. Для меня, или для того, кто действительно в ней нуждается…
Я нехотя проверил барабан револьвера, насчитав там пять патронов из шести.
— На всех всё равно не хватит, — недовольно пробурчал я, подняв глаза.
Пионер будто сквозь землю провалился. В последний раз покосившись на оружие, я окончательно понял, что теперь судьбами всех обитателей заправляю здесь я.
«Скорее, являюсь бомбой замедленного действия…» — поспорил я сам с собой, сунув оружие за пояс и тщательно спрятав его за подолом рубашки.
Уходить из пляжа я не спешил, поскольку спать не хотелось ни в какую. А может, Пионер прав? Может нас действительно медленно и мучительно убивает это место? Убивает, словно каких-то сорняков… Ну, а что? Мы ведь смогли здесь всё… сломать? Смена-то до сих пор не закончилась… Вот и поделом нам. Всем. Но почему всем, а не мне? Нам? Ведь во всём виноваты только мы трое. Мастер, Пионер, я. Почему страдают сейчас Алиса, Шурик, Ульяна? Неужели бьёт по самому больному?
Кто-то внезапно подошёл ко мне сзади, обхватил руками торс и прижал к себе. Затем последовала порция мокрого кашля. Это была Алиса.
— Блин, рыжая, ты совсем уже меня кончить решила?! — я быстро развернулся, поддерживая пошатывающуюся девушку. — Какого чёрта ты до сих пор не в постели?!
Она только отрицательно покачала головой, давая понять, что вариант сидеть там ей совсем не улыбается. А я уже окончательно смирился с тем, что даже если она днями будет сидеть в домике, лучше ей не станет.
— Ладно. Ладно, давай… Давай присядем, — через силу предложил я, усадив Алису на всё ещё тёплый песок, и опустился рядом, обнимая её за плечи.
— А ты не заразишься? — хриплым голосом спросила Алиса.
Сдержанно вздохнув, я мотнул головой:
— Нет. За меня не переживай.
Рыжая только доверчиво прижалась ко мне, вырисовывая указательным пальцем невидимые узоры на груди моей рубашки.
— Просто ты так и не пришёл, когда… Кстати, а что тогда было?
— Выстрел, — нехотя ответил я. — Парню было совсем плохо. Он мучался. А они… Они помогли ему.
— Они?
— Угу. Те, кто был в тот момент рядом.
— Кошмар какой… — прошептала Алиса. — Значит, меня ждёт то же самое…
Я не знал, что ей ответить, ведь врать я ей ни в коем случае не буду.
— Не думай об этом. Слышишь? — прошептал я ей на ушко. — Мы справился. Придумаем что-нибудь.
А самому даже смешно становиться от таких пустых обещаний. Ведь я так и не понял, что от меня требуется.
Алиса только через силу улыбнулась, явно прочитав мои мысли, которые отразились у меня на лице, а затем закашлялась, отвернувшись от меня.
А мне от этого становилось ещё больнее. Не такого я для неё хотел. Она этого не заслужила. Этого заслужил как минимум я.
Алиса вновь повернулась ко мне, уставившись отсутствующим взглядом на свою окровавленную ладонь.
— Господи, да тебе же совсем хреново…
Стараясь не разрыдаться от беспомощности, я подхватил повалившуюся на меня Алису на руки и быстро направился к нашему домику. Она тяжело дышала мне в грудь, крепко обхватив меня руками. Лишь бы не отпускал. Лишь бы не бросал в такой тяжёлый момент…
Такая лёгкая, и такая слабая. А я вновь не в силах защитить её, не в силах помочь ей. И поэтому так сильно себя ненавижу в данный момент. Из-за того, что не в силах сделать что-либо. Из-за того, что делал когда-то ей больно. Из-за того, что однажды умудрился сказать, что не люблю её, даже не подумав.
Кладу её на кровать, а она не хочет отпускать меня. Вцепилась, как за последнюю нитку, которая сейчас оборвётся. И если отпустит, то всё закончится. Останется только… Ничего. Для неё и для меня. Для нас.
Будто прочитав мои не совсем здравые, бредовые мысли, Алиса тут же их озвучила:
— Это конец, да?
А я опустился рядом, на край кровати, не отпуская её руки, не в силах сказать ни единого слова. Она умная, она всё понимает. Понимает, что всё происходящее далеко не естественно. Понимает, что во всём замешан я и понимает, что я знаю ответ на её вопрос. Ответ, которого я просто не могу ей дать.
Она потянула меня за рукав рубашки, заставляя лечь рядом. Я прижимаю её крепко, боясь, будто она может в любой момент исчезнуть. Исчезнуть навсегда. Хочу чувствовать, что она ещё здесь, со мной. Хочу чувствовать её тяжёлое дыхание, которое с каждым разом становится всё спокойней, медленней и незаметней. Она прикрывает глаза, обессиленно что-то прошептав в мой адрес. А мне даже не нужно слышать. Я и так всё знаю.
— И я тебя… — прошептал я в ответ.
Она последний раз глубоко вздыхает, засыпая в моих объятиях. Мой последний лучик света медленно угасает…
Терять дорогого для тебя человека во второй раз ничуть не легче. Давящая боль и тоска просто разрывает тебя изнутри, а чувство вины усиливает всё в десять раз. Я не хочу отпускать её, не могу. Я не верю. Она всё ещё здесь, со мной. Она дышит, хоть и медленно и едва заметно, но дышит же! Нет? Неужели я просто сам создаю себе призрачную надежду на то, что ещё не всё потеряно? Схожу с ума? Вижу то, чего нет. Хотя… Так ведь и есть! Её нет, и не было, и это факт. Но от этого ничуть не легче.
Она бледная, с посиневшими губами, не дышащая, как бы страшно это не звучало… А я до сих пор держу себя в руках. До боли кусаю губы, дабы не разрыдаться прямо здесь. Потому что она не хотела бы видеть меня таким. Она бы хотела, чтобы я со всем этим покончил, она верила в меня. А я не имею права облажаться. В очередной раз. Пора кое-кого навестить…
Нашёл я Мастера на лесной поляне, куда однажды мы ходили в поход всем отрядом. На улице начало светать, а завораживающий костёр приятно потрекивал, создавая некую душевную атмосферу. Мастер, как обычно, изучал своим отсутствующим взглядом языки пламени, не обратив на меня никакого внимания.
— Рассказывай, — коротко потребовал я, опутившись напротив него, не сводя взгляда с костра.
Мастер молчал. И он явно даже не пытался думать, о чём именно он должен мне рассказать. Он и так всё понимает, не тупой. Поднял на меня глаза, внимательно вглядываясь в моё лицо. Затем удовлетворённо кивнул и вновь устремил свой взор на костёр.
— Всё происходящее тесно связано с тобой, — начал он. — С тобой, и не более.
Ну, об этом порой приходилось думать. Вот только каким именно боком это относиться ко мне сам бог рандома знает…
— Никакого разрыва не было. Я ошибся.
— А как же иллюзия? Которую я смог сам создать?
Мастер только отрицательно качнул головой, глядя на меня с неким сожалением:
— Не ты. Это сделал Пионер, и он сам мне в этом признался. Он знал, что делает, и явно вёл всё к тому, что происходит сейчас.
— То есть, виноват он?
Мастер вновь мотнул головой:
— Ты настолько влился во всю эту повседневность, настолько поверил во всё происходящее, что стал частью этого лагеря, сам того не заметив. А если быть точнее, то лагерь стал частью тебя. Все твои эмоции, внутреннее и моральное состояние отражается вот такими событиями, как эта смертоносная болезнь.
Он затих, давая мне возможность обмозговать всё услышанное. И осознание того, что я сам виноват в смерти мелкого пионера, в потери Алисы, особого облегчения не предоставило. Ведь зараза появилась именно в тот момент, когда я отдалился ото всех, заметив в себе резкие перемены.