– Ты – отступник? – спросила она, явно теряя ко мне интерес, но приобретая тревожный блеск в глазах.
– В каком-то роде, да. Отступил от времени лет эдак на триста с хвостиком.
Интерес вернулся, приумножившись в объёме.
– Тебя недавно разморозили?
– Так точно.
– И на сколько лет ты отстал от жизни?
Она спросила это вовсе не обидно, но сама формулировка задела тонкие струны моего гордого естества.
– На триста пятнадцать. Но знаешь, оказавшись здесь, я даже рад, что отстал от неё.
Кирстен одарила меня проницательным взглядом.
– Дай угадаю – ты испугался циферблатов?
– Я их не испугался. Мне просто обидно за вас, чьи жизни превратились в скучные книги без намёка на интригу, – я ещё раз скептически взглянул на её чудо-агрегат. – Окажись он у меня, что бы мы увидели?
– Наличие перспективы нашего дальнейшего общения, – без тени смущения призналась девушка. – Или её отсутствие. Зачем тратить время на человека, если он не привнесёт в твою жизнь ничего полезного?
Какое верное умозаключение, отметил про себя я.
– Может, сейчас ты тратишь со мной время впустую. Ты об этом не подумала?
– Даже если так, мне любопытно пообщаться с возвращенцем, – она улыбнулась. – Таких как ты нечасто встретишь. К тому же, большинство из вас быстро вливаются в струю. Законом вам предписано две недели на адаптацию до обязательного приобретения циферблата.
– Я знаю. Но всегда есть альтернатива.
– Да, «Хром». Но там опасно жить, не советую.
С этой тоже спорить бесполезно. Я вздохнул и покачал головой.
– Слушай, а как же человечество сохранило спорт и непредсказуемость результатов, учитывая беспрерывные предсказания циферблатов? Как могут проходить, скажем, хоккейные матчи с заранее известным исходом?
Кирстен мило улыбнулась, наглядно демонстрируя отношение к моей наивности.
– В сохранившихся категориях спорта предсказания не используются согласно допущению людей будущего. А что касается хоккея, то он давно перестал быть спортом людей. Теперь на льду бьются мощные роботы с высоким игровым интеллектом. И зрелище от этого только выиграло, как сказал когда-то мой парень.
Даже так? Я не стал ничего комментировать, посчитав спор с женщиной о своём любимом виде спорта, который к тому же нещадно мутировал, не самой перспективной затеей.
В конечном итоге всё же пришлось попрощаться с Кирстен, как бы печально для неё это не было. Я исчез прежде, чем она успела что-то заметить. Затем я вернулся в центр, чтобы поговорить с Корти.
Я хмуро посмотрел на него и сказал:
– Объясните, зачем вы навязываете людям все эти знания?
– Никто ничего не навязывает, – оспорил Корти. – Однако есть такое понятие как «нерушимое благо постоянства». Вам оно не знакомо по объективным причинам. Объясняю: если раньше каждый цивилизованный человек был обязан знать историю своего рода, страны, планеты, то в наше время смысл слова «история» несколько расширился. Она теперь не только прошлое, но и настоящее с будущим. А историю, как известно, менять нельзя. В данном случае незнание приравнивается к невежеству, за которым стоят определённые риски – от персоны без циферблата ты не знаешь чего ожидать. Поэтому для них и выделена карантинная зона. Там по-своему насыщенная жизнь, что не отменяет её дикости.
Я слушал молча и сосредоточенно, не перебивая. То, о чём сказал Корти, по сути, не дало мне ничего нового. Кроме очередного слоя неприятного осадка в душе.
– Неужели никто никогда не пытался нарушить предсказания циферблата? – не выдержал я и озвучил мучивший меня давно вопрос.
– На заре их появления, разумеется, находились хитрецы. Но у них ничего не получалось. Теперь же все усвоили уроки.
– Почему? – не унимался я. – Почему у хитрецов ничего не получалось?
– Объясняю. Многие, как вы понимаете, пытались обмануть смерть и в последнюю дату запирались в пустых комнатах, бункерах и так далее в надежде избежать предначертанную участь. Но их ждало разочарование – даже здоровые субъекты умирали в назначенный час. Как это происходит? До конца неясно, но есть мнение, что в первую же секунду активации циферблата в мозг человека проникает сверхвирус, не позволяющий ему жить дольше положенного. Отсюда получается, что, узнав свой дедлайн, ты обречён в любом случае.
Корти продолжал что-то говорить, но я запротестовал, проталкивая в его монолог очередной вопрос:
– Подождите-подождите, а почему никому не приходит в голову узнать дату своей смерти через кого-нибудь, не контактируя с циферблатом?
На это замечание у Корти имелось до скуки заурядное объяснение.
– Активировать персональный циферблат может лишь тот, кому он принадлежит.
На несколько секунд между нами зависло молчание. Я постукивал пальцами по стене, облокотившись о неё. Посчитав меня слегка нокаутированным, Корти решил нанести контрольный, по его мнению, удар.
– А были и те, кто пытался обмануть историю обратным путём, – сказал он, задумчиво усмехнувшись. Наверняка вспомнил яркий эпизод из практики. – Зная последнюю дату, они совершали самоубийство задолго до неё.
Он прервался.
– И что было? – не выдержал я.
– Ничего, – спокойно ответил Корти. – Никто их, конечно же, не воскрешал, просто на циферблате высвечивалась так называемая теневая дата. Как один из возможных вариантов сценария для конкретного человека. Оба пути ему были предначертаны, а это значит, что в любом случае он не оказал бы никакого влияния на историю. Пешка в большой игре, чью потерю никто не заметит. Но… – Корти поднял указательный палец вверх, – именно благодаря таким хитрецам мы многое узнали о принципах функционирования циферблатов. Ведь в своё время, когда «Прогноз» ввёл их в оборот, даже местные работники знали об этих загадочных штуковинах далеко не всё. О тех же самых теневых датах, например.
– То есть как это? – не понял я. – Кто же их поставляет в таком случае?
– Я же говорил – люди будущего. Они заботятся о нас, но не хотят обременять лишними заботами. Обо всех таинствах функционирования циферблатов нам знать необязательно, иначе бы они снабдили нас более подробными инструкциями.
Заботятся, как же, пронеслось у меня в голове. Как о стаде, которое ведут на бойню. От моего собеседника не ускользнула пляска скептицизма на моём лице.
– Вы не доверяете людям будущего? – недовольно спросил он. – С молоком матери впитали устаревшую модель теории заговора?
Я не стал изображать лицемера и сказал всё напрямую:
– Если хотите знать моё мнение, вы – стадо инертных баранов. Не таким я представлял себе мир будущего.
Корти нисколько не задело моё откровение. Он лишь снисходительно покачал головой:
– Вы дики, как бунтарь, которого привели из джунглей на светский раут. Но вам простительно.
– Значит, никому пока не удалось обмануть предсказание?
– Никому. Циферблат всегда точен и безошибочен. «Ваша дата, мистер» для кого-то звучит как приговор, а для кого-то становится точкой отсчёта больших перемен.
О здоровом сне пришлось забыть. Не прошло ни одной ночи, чтобы мне не снились пугающе реалистичные сны. Настолько реалистичные, что к исходу первой недели я начал сомневаться, где настоящая сторона моей жизни, а где – фальшивая. Многие события из прошлого обретали нехарактерные ранее оттенки, казалось, я видел их под иным ракурсом. Постепенно они стали переплетаться с вновь приобретёнными свежими знаниями, отчего создавалось стойкое ощущение, будто я знал о рассказанном мне мистером Корти ещё в конце двадцать первого века. Перед тем, как узнал о диагнозе. Конечно, такое было невозможно в принципе. Память – сложная штука, как гигантская библиотека, где несколько томов могли ошибочно оказаться не на тех полках. Но некоторые образы – пугающие и не очень – не отпускали меня из ночи в ночь.
Где бы я ни находился в своём сне и какой бы сюжет ни видел, через какое-то время меня то и дело начинал преследовать странный человек в белом халате, а я убегал от него по бесконечным коридорам с постоянно сжимающимися стенами. Перед пробуждением человек практически наступал мне на пятки, а стены соприкасались с плечами, зажимая в тиски, и в этот момент я просыпался в поту со сбитой постелью. Мне казалось, что с каждым разом пробуждение случается позже предыдущего, и во сне у меня остаётся всё меньше пространства. Такими темпами рано или поздно я буду схвачен преследователем, либо же раздавлен коридором.