Камилла невидящим взглядом уставилась на сырые разводы на потолке. В окно стучал дождь. Нет, ничто не сможет унять ее ярость. Бешеную, бесплодную ярость, от которой внутри остается только пустота. Она пыталась погасить ее, швыряя об стенку посуду и мебель, пыталась спрятаться от нее, сутками не вылезая из-под одеяла. Ничто не помогало. Оставалась последняя надежда — напиться до потери сознания.
Камилла поднялась и, еще раз проделав замысловатый путь, поднесла к губам бутылку текилы. Вместо желанного забвения ее вывернуло наизнанку. Ну не принимал желудок алкоголя, и все тут! Камилла без сил прислонилась к дверному косяку в ванной. На лбу выступили крупные капли пота. Оставалось только завыть по-волчьи. Она с трудом поднялась и направилась к кровати, но ее остановил стук в дверь.
— Все в порядке, Виолетта. Я приду к обеду. А пока оставь меня в покое.
— Это не Виолетта. Это ваш сосед, Боб Макдагл.
Камиллу словно пронзило электрическим током. Бобу незачем было называть свое имя. Его голос она узнала бы из тысячи других. Раньше этот голос не раз утешал ее, когда она разбивала нос или падала с санок лицом в холодный колючий снег. Этот голос принадлежал ее детству так же, как старый клен, шалаш или горка между их фермами.
Они никогда не играли вместе, потому что Боб был намного старше, такой же взрослый, как Виолетта. Но Милл ходила за ними хвостом, потому что была самой маленькой, и ей не с кем было играть. Когда Боб был рядом, она чувствовала себя защищенной. Он помогал ей перелезать через ограду, зимой тащил в гору ее санки, летом подсаживал на дерево, в шалаш, скрытый среди ветвей. А остальные дети кричали, что Милл еще слишком мала.
Боб был не только героем ее детства, но и предметом первых девичьих воздыханий. Он казался ей страшно крутым — широкоплечий, с густой русой шевелюрой и серыми глазами. Однако пять лет разницы в возрасте делали Боба недосягаемым для Камиллы. Он не обращал на нее внимания.
Но какими бы приятными ни были детские воспоминания, сейчас она не хотела никого видеть. А голос Боба, полный энергии и жизненной силы, причинял ей лишние страдания. Нет, он ничем не походил на сладкий голос Роберта и тем не менее напомнил ей об утрате. На Камиллу снова накатила ярость.
— Пошел к черту! — в бешенстве крикнула она.
Стук не прекратился.
— Черт тебя подери, Боб! Я не хочу никого видеть, неужели непонятно? Мне не нужно сочувствие и помощь. Оставьте меня в покое!
Когда Боб постучал в четвертый раз, Камилла рывком распахнула дверь. Если для того, чтобы избавиться от него, придется дать Бобу в морду, она сделает это и не будет мучиться угрызениями совести.
При виде Боба у Камиллы перехватило дыхание. Рост под потолок, широкие плечи, сильные руки. Русые волосы отливали красным золотом. Но особенно впечатляло лицо, открытое, спокойное, с прямым носом и крепким подбородком. И глаза… В его серых глазах с поволокой таилось что-то возбуждающее.
В эти несколько секунд Боб тоже окинул Камиллу быстрым взглядом, но даже если он и заметил ее неприбранный вид, по его лицу ничего сказать было нельзя.
Прежде чем Камилла успела захлопнуть дверь, Боб мгновенно поставил в дверной проем ногу и ровным голосом произнес:
— Мне надо поговорить о твоей сестре.
— Так говори и убирайся!
— Эй, потише.
Боб не пытался протиснуться в дом, только его глаза пробежались по сумеречной комнате. Однако на лице опять ничего не отразилось. Камилла, не ожидавшая такого поворота, спросила уже не так агрессивно:
— Так что там с моей сестрой?
— Кое-какие проблемы.
— Я вижусь с ней каждый день и могу заверить тебя: все идет наилучшим образом.
— Виолетта выглядит как раньше, но после развода у нее в голове что-то сдвинулось. Она, как одержимая, занялась травами и цветами, а все остальное забросила. Прошлой весной к двум оранжереям построила третью, открыла свой магазин. А Фила Грина, который работал на ферме при вашем отце, а после его смерти взял на себя все заботы, уволила.
— Тебе-то какое до всего этого дело, Боб?
— Мне — никакого. А вот тебе — должно быть. Ты хоть огляделась здесь, как приехала?
— И не думала. Меня все это не касается. Пусть Виолетта делает что хочет.
Дождь лил как из ведра, но насквозь мокрый Боб вроде бы и не замечал этого. Он не отрывал взгляда от Камиллы.
— Милл, ты помнишь, что у твоей матери была делянка лаванды? Все женщины из дома Кэмпбеллов с ума сходили от этих кустиков.
— Боб, ближе к делу!
— Твоя сестра разводит всевозможные сорта лаванды.
— И что?