Надлежит избрать человека грамотного, авторитетного, который бы там, на съезде, отстаивал наши интересы. Обдумайте все и выдвигайте кандидатуру. Загалдели во всех концах. Шум остановил звонкий пронзительный голос Белькова:
- Староста, я хочу сказать, мужики, надо послать Бронникова, он грамотней нас всех и в этих вопросах разбирается лучше. На съезде он и высказаться сумеет, и нужды наши знает.
Предложение поддержали Новоселов, Колесников, Филлипов и другие, даже со стороны было заметно, что вопрос был заранее решен. Сидевший на скамье поодаль от стола Бронников встал и подошел поближе:
- Я благодарю за оказываемое мне обществом высокое доверие, но я бы просил учесть мое семейное положение. Жена останется с четырьмя детьми, да и сам я после операции до сих пор не поправился, как следует. Может быть, пересмотрите этот вопрос и выберете другого, ведь есть мужики толковые и тоже грамотные. Я очень просил бы.
Но все словно сговорились:
- Просим Анатолия Ивановича послужить обществу, если что надо будет, семье поможем.
Вот так и был избран делегатом Бронников. Не наградила природа человека даром провидения, не знал он, что будет впереди. Не знал, что эти безобидные льстивые лисы в образе бородатых мужиков через два года превратятся в зверей и растерзают его.
- Ну, а теперь, мужики, давайте говорить о поскотине, - вставая, сказал староста, - дыр стало шибко много в городьбе. Некоторые прясла совсем развалились. Хлеб на пашнях растет, как на опаре киснет. Многие свои полосы пропололи. А вот по отдельным пашням вблизи от поскотины ходит скот, портит посевы. У меня тут есть жалобы на некоторых.
-- Штраховать надо, городить за их счет, хватит с такими цацкаться! Таким надо плевать в глаза всем сходом, - зло прокричал Алексей Кобяков.
- Вот тебе сейчас и наплюем в шары-то, ведь у Язевских ворот в твоей городьбе выломано звено, в дыру-то валом валит скот на пашни Кочегарова да Стахнева! Ты всегда больше всех орёшь, рыжий колонок, - заикаясь и ехидно смеясь, укорил его Федор Шмаков. Поднялся шум. Как ни старался староста водворить тишину, да разве две сотни глоток сразу остановишь. В таких спорах на сходках бывали и драки, и от этой ссоры мог быть такой же исход, но подъехавшая к сборне солдатка Лебедева крикнула, что под седлом паскотину изломали, весь скот в полосах! Кобяков вынырнул из толпы и бегом к мосту через речку, в сторону Язёвской дороги, проверять свою городьбу паскотины. Староста подозвал к себе сотского Прокопия Добрыгина, велел взять с собой двух понятых, пойти на место и, если посевы потоптаны, составить акт о потраве.. За разговорами и решением вопросов времени ушло много, дома уже были накрыты столы, мужики к обеду запаздывали, договорились остальные вопросы решить на следующем сходе. Когда все разошлись, сторож, он же десятник, Кузенька Попов, маленький, аршин с шапкой мужичок, сроду не стриженный и не чесанный, подобрал все окурки, вытряс в грязную тряпицу оставшийся в них табак и измочаленной метлой подмёл полы. Принёс воды, закрыл дверь, а на порог поставил метлу - это издавна служило знаком, что в сборне пусто, и сам ушёл обедать к хозяину Евстратию Волкову, за которого бегал десятником по найму.
* * *В разгаре апрельская оттепель. Наняв подводы, Анатолий Иванович распростился с семьей и уехал в Томск на учредительный съезд. Выйдя из вагона на станции города Томска, с трудом продирался через разноголосую, чем-то или кем-то взбудораженную толпу. Город он знал хорошо, направился взять извозчика и как раз попал к людям, посланным встречать делегатов. В одной из гостиниц, куда его привезли, встретил нескольких знакомых, стал присматриваться и прислушиваться.
Делегаты были из разных волостей и городов, разговоры между ними велись на разные темы, но больше всего о том, каким должно быть правительство. Хотя и грамотный был Бронников, выписывал различные журналы, но то, о чем услышал там, не мог бы никогда узнать у себя в деревне. Большинство делегатов имело свои определенные взгляды, принадлежало к какой-либо партии, но были и без всяких идей и взглядов, беспартийные, как и Бронников. Назавтра открылось учредительное собрание. Здесь на покрытых зелёным сукном столах, продавались горы разных книг, журналов, брошюр с программами различных партий. Анатолий Иванович купил по одному экземпляру. Чтобы на досуге самому прочитать и разобраться. В зале он присоединился к группе беспартийных и занял место в левой стороне. Съезд был открыт с большой помпезностью.
Председательствующий в пространном докладе о внутреннем положении страны рассказал и о задачах, стоящих перед делегатами при выборе государственной власти России. Для Бронникова последний вопрос, как темный лес. Но он был убежден: война народу не нужна, в деревне мужик испокон веку привык к хозяйству, к земле. Нужна такая власть, думал он, чтобы выбрал и установил ее сам народ, чтобы каждый мог спокойно работать в хозяйстве, приумножать его и кормить семью.
Прения были бурными. Выступающие готовы были браться за грудки, каждый доказывал свое, именовался представителем какой-либо партии, речь подкреплял положениями своей программы. Нервничали, сверкали злобные взгляды, сыпались ядовитые реплики, было шумно, в руке председателя, не умолкая, звенел колокольчик. Кого здесь только не было: анархисты и монархисты, кадеты, эсеры и эсдеки, меньшевики и большевики.
Возвратился депутат и привез программы разных партий, которые долго читались и обсуждались в Тележихе. Больше всех нравилась программа партии большевиков, за нее и велась агитация. Это и решило исход голосования. В программе большевиков подкупал главный пункт - прекращение войны. Никто не был рад этой кровавой бойне, стало быть, всех распустят по домам, и опять каждая семья будет работать в своем хозяйстве и заживет спокойной жизнью. Однако полностью отдаться этой мысли все же не каждый мог. Всяк думал: случилось что-то страшное, никак не разберешься в происходящих событиях. Царя сбросили, стало быть, так и надо, немало народа погубил. Не жалко. Отберут заводы, фабрики, земли у помещиков - это тоже неплохо. У купцов отнимут лавки с товарами и отдадут народу, так и надо. Будут советы, значит, власть народная, так оно и должно быть. А вот не коснется ли чем-нибудь меня, моего хозяйства, моей семьи - вот заковыка. Поживем - увидим, думали многие.
Для подготовки и проведения голосования была создана комиссия, в нее вошли писарь Федот Сергеевич Филиппов, Иван Родионович Новосёлов, учитель Павел Михайлович, Иван Петрович Борисов и Ларион Васильевич Колесников. Их обязанностью было составление списка лиц обоего пола, оповещение людей, подготовка помещения, поделка урн для бюллетеней, а главное - через более революционно настроенных фронтовиков вести разъяснение на селе, чтобы голосовали за большевиков.
Как бы ни были взбудоражены людские умы, жизнь в деревне шла своим чередом - работали, ели, пили, спали, гуляли, смеялись, дрались, встречали, провожали, плакали, богу молились, бабы ребятишек в поле да в банях рожали, свадьбы играли, покойников хоронили.
Наконец в одно из воскресений было назначено голосование. Не только у взрослых, а даже у детей приподнятое настроение. Каждый ждал чего-то нового, интересного. Говорили об этом и дома, и с приятелями, один на один, и даже семьями решали голосовать за один номер. Разъяснительная работа проводилась фронтовиками. Объясняли по - простому, что монархисты хотят снова посадить на престол царя, эсерам надо правительство из помещиков, заводчиков, фабрикантов да генералов, те и другие хотят продолжать войну с немцем. А вот анархистам ни какой власти не надо - это тоже, поди, не ладно будет. Большевики хотят, чтобы власть была народная, везде организовать совдепы, в которые избирать самим народом представителей от рабочих, от солдат, и от крестьян, чтобы прекратить войну. Это для крестьян самая лучшая и нужная партия, за неё и надо голосовать. Как ни доказывал фронтовик Павел Бельков преимущества партии большевиков, Лука Косинцев, церковный староста, с ним не соглашался и крикливо твердил свое.
- Антихристу служишь ты, Пашка! Большаки народ в грабители толкают! Ну, землю отнять у помещиков и отдать крестьянам - это можно. Землю-то матушку пашем мы. А вот как это лавки-то с товаром у купцов отобрать? Человек работал век, наживал и вдруг отобрать! Ведь это грабеж, не согласны на это старики будут. Ведь так-то можно и у меня, и у тебя все отобрать, без штанов по миру пустить. Я на тако голосенье не согласен, да и старухе с Филькой и Василисой не позволю, они пока в моей воле.