Что такое врач, редко кто знал в селе, знали, что дохтора живут в городе, а по близости, в Сибирячихе, был только фельдшер Андриян Андриянович Языков. Комплекцией что вдоль, что поперёк, весом не менее восьми пудов. Фельдшер знающий, толковый, но за сорок вёрст не наездишься. В селе были свои доморощенные человеческие и животные эскулапы. По неграмотности народ полностью верил им и эта вера, наверное, больше всего помогала. Они делали из разных трав отвары и настойки, варили мази. Диагноз ставился в основном один: "Повертуха". Бывший санитар империалистической войны Иван Родионович Новосёлов всегда был за главного. И первым делом, нужно это было или нет, больному ставилась клизма. Потом он давал лекарства, которые называл: натрикум бензиникум, натрикум карбоникум и натрикум солициликум. Дозы жеребячьи, чтобы скорее выздоровел. Помощником у него была Мария Екимовна Клопова. Иногда она наговаривала на водичку, но больше была специалистом по нарывам, к которым прикладывала намыленные заячьи шкурки, и действительно болячка прорывалась и через день два заживала. Люди они тоже обыкновенные, не редко и сами похварывали, но раз понимали толк в медицине, то один другому ставили клизму. А если болезнь привязывалась по сильнее, то обращались к Бронникову Анатолию Ивановичу, который ни днем, ни ночью, ни кому в лечении не отказывал, люди они были очень отзывчивые, возле больного, если была необходимость, оставались не на часы, а на сутки. Односельчане были им очень благодарны. Имелся в деревне и свой костоправ - Лупан Петрович Люшаков, человек старый, грузный. Везти его из Язёвки даже в санях или на телеге нужен был тяжеловоз. Где он научился этой премудрости, ни кто не знал, но владел этим искусством в совершенстве. На работе или в драках случались увечья - перелом костей ног, рук или рёбер. Гипса в то время не было, сращивал кости на лубках. Но удивительнее всего, как могли действовать на болезнь наговоры. Сейчас кажется такое явление нелепым, неправдоподобным. Напрасно. Кто в селе не знал Елену Алексеевну Хлыстикову. Заболели зубы - к Алексеевне, появилась сыпь, нет покоя человеку - всё к ней. Не раз болел и я, и водил на лечение к ней мой отец, после двух - трёх процедур, как рукой снимало.
* * *Главным же занятием селян было животноводство и хлебопашество. Основным помощником мужику была лошадь. Без лошади - не хозяин. Надо пашню пахать и боронить, надо сено и дрова возить, надо в поле ездить. Лошадей имели 90%, не у всех было на плуг, то - есть четыре, как принято впрягать для пахоты. Были и однолошадные, были и такие, что имели по двадцать и более только запряжных. Такая разница объясняется многими причинами. Одинокие женщины и старики просто не могли держать, ведь всё же для лошади, пусть и для одной, нужно заготовить корм, нужен за ней уход, нужно для неё место. Но вот такие, молодые, здоровые мужики, как Менухов Яков, братья Загайновы, Лунин Осип, Травков Семён, Стуков Фёдор и др. просто не имели ни какого желания обзавестись каким - то хозяйством. Лошадь в то время стоила от двадцати до сорока рублей. Не всё же время бездельничали эти люди, они подённо, с женами или без них, работали по найму. Платили тогда полтора рубля в день мужику и рубль женщине и при этом на хозяйских харчах. Значит в один месяц, можно было заработать лошадь, в другой корову. Так начинали обзаводиться хозяйством многие. А потом обживались и сами нанимали для работы людей со стороны, постоянно увеличивая своё хозяйство. Ну, Белоногов Сидор самостоятельно не мог жить, он постоянно работал в людях, он был не много недоумца - в счёте не разбирался, хотя царскую, служил во флоте. Когда на корабль попал его земляк из Тележихи, то Сидор в первую очередь спросил: "А чё, дядя, бык - от всё ишшо будётся?" В детстве бык его бодал и был уже давно съеден и тот бык и несколько поколений его потомства. А вот братья Кобяковы не имели ни семьи, ни хозяйства. Жыли приживальцами у своих, ни им ни обществу пользы от них не было, только бы вино, да с кем подраться. Но таких, к счастью, было не много.
До 1930 года кроме как по Чуйскому тракту ни где по районам машины не ходили, да их и не было. В 1932 году я в Тележиху их Бийска приехал на лошадях и уехал обратно на лошадях. Без коня не мыслилась жизнь. Коней боготворили. Много было хлопот с лошадьми, но знали если коню плохо, то и вся семья будет бедствовать.
Как будто по заказу одела мать природа их в разные по цвету одежды: вороные, белые, бурые, каурые, карие, серые, игреневые, рыжие и чалые и ещё многих других мастей. Все они разные в скорости и силе, разные по характеру. У одних взгляд спокойный умный, у других шаловливо - игривый, у третьих звериный. У некоторых шея колесом, из кольца в кольцо грива почти до земли, живот подобранный, ноги, как точёные. Глядишь на такую красоту, и сердце знобит. У хороших хозяев были для них сделаны плотные, крытые конюшни, где они были на привязи, в колоде не переводился овёс, поить на прорубь водили на поводу. У каждой лошади был свой хомут, своё седло, свои сани, своя дуга. Шитые или плетёные узды, или недоуздки были промазаны дёгтем, не застывали и на морозе. Дуги крашеные, хомуты и седёлки под блестящим набором, шлея с кистями, вожжи из гаруса, кошевы крашены чёрной краской и отделаны ковриками, на дуге колокольцы. Эх, тройка! Птица тройка!
Григорий Непомнящий на своём самом быстром коне Игреньке, на спор, верхом сбегал в Солонешное за вином за полтора часа. Да ещё в Рехтиной забоке при этом напорол на сучёк глаз, отчего остался кривым, но зато победил в споре. А на каурках Афонасия Черноталова можно ездить ещё быстрее. У абсолютного большинства лошади были справные и ухаживали за ними, как за малыми детьми. Да как же можно плохо относится к лошади? И потому, что любили этих животных, и потому, что на них много работали. Ведь куда только не забирался мужик на них и на вершины гор, и в бурелом, и между пней, и в кочки болотные, и в россыпи. А всё надо было. То кедру на поделки, то лиственницу на плахи и тёс, то сушину на дрова. И сено надо было вывозить из разных логов. А то умело спускать воза со снопами с кручи Язёвского седла. А верхом, где только и за чем не ездили. И на покос, и за ягодами, и на пашню, и за грибами, и за колбой, и в церковь, и за вином. Наши алтайские кони не породистые, низкорослые, но крепкие и сильные. По глубокому снегу пробивались в любом направлении. Цепкие, и по горам, и по льду.
По настоящему справные породистые лошади были у серьёзных хозяев, таких как Михаил Подоксёнов, Ефрем Карнаухов или Михей Шадрин. Некоторые хозяева не проявляли достаточной заботы о своих кормильцах. Часто после тяжелой работы их кони стояли у "сытого столба". А у таких хозяев, как Кочегаров Гордей, Сидоров Дмитрий, Фефелов Василий, Загайнов Фёдор и некоторых других у лошадей были кожа да кости, обращались они с ними варварски. Если лошади не хватало силы одолеть груз, то её нещадно били и кормили не овсом, а сеном, да и то не вдоволь.
Больше всех в селе запрягалось лошадей у Павла Ванькова. Держал он батрака, но иногда на двадцати, особенно за снопами, ездил один. Человек он был чрезвычайно подвижный, была у него и силёнка. \ в 37 году его расстреляли \. Кони львы, разных мастей, но все, как один, упитанные. Збруя крепкая, завёртки железные. Когда ехал с поля домой, то лошади старались одна другую обогнать. Часто он оставался на корневике сзади, а половина, ускакавших вперёд, прибегала домой с одними оглоблями. Такие же дикие были лошади и у Поспелова Фотея. Если едет Фотей - сворачивай с дороги - зашибут. У Белькова Василия запрягалось более десятка, лошади все нервные, как и хозяин. Если он ещё на рассвете запрягает куда - то ехать и поедет, то слышит всё село. А лошадей он привязывал одну за другой, так что у Язёвских ворот его лошадей, придавленных возами, помогали выручать мужики, а он с вилами в руках бегал вокруг и верещал, что этих зверей всех переколет. Не спокойные кони были и у Игнатия Колесникова, запрягалось тоже около десятка, но живший у него в работниках Фёдор Паньковский, быстро их усмирял. Имел он силу больше лошадинной, если возьмёт за уши, то любого коня поставит на колени. \ Все эти мужики, да и многие другие, сгинули позднее по линии ОГПУ и НКВД или были убиты в восстании против Советской власти\