Выбрать главу

– Прощайте, друзья!

Подло было бы с моей стороны детально описывать все чувства, которые испытывал сейчас этот парень, не решающийся уйти с лесной полянки. Ведь каждый литературный герой имеет право на сугубо личное время, которое останется под завесой тайны для взявшего в руки книгу читателя.

Лучше отойдем подальше и присмотримся к лесу. Вот, вставай рядом со мной, мой друг, и смотри. Нет уже тех древесных исполинов, подпирающих небо. Вместо них старые и подгнивающие в некоторых местах деревца. Свет спокойно проникает вглубь, открывая нашему глазу чахлые кустарники и спутанную траву. Исчезло то неуловимое сходство с массивной крепостью, теперь это, извини меня, сарай какой-то.

А все потому, что пришло то время, когда ковры-самолеты перестают летать.

Ночная серенада и существо из-под кровати

Солнце медленно поползло к своему ночному логову, краснея от натуги с каждой минутой. Зацепилось за облака, рванулось и брызнуло на небо зловеще-красным закатом. Скоро свет начнет угасать, смягчая все вокруг вязкой вечерней мглой.

Легкомысленный ветерок легонько играл листьями на деревьях, нежась в тепле, которая отдавала полноводная река после знойного дня. Шатавшиеся весь день незнамо где псы семенили по дороге, разбегаясь по своим дворам. К тому времени, когда тьма полностью накроет Беневку, они должны набраться сил. Зачем, спросишь ты? А как же ночной концерт? Ладно, расскажу немного про традиции собак в этой деревеньке.

Каждый уважающий себя четверолапый друг человека имеет здесь свое место в длинной ночной серенаде любви. Любви к полной Луне, которая вызывает клокочущую в мохнатой груди радость и возбуждение, о чем хочется рассказать всему миру. Но, чтобы единовременные любовные признания не были беспорядочным воем, время вступления в общий хор было строго распределено. Например, Мальчик, живущий через два дома от Митьки, начинал выть самым первым и затихал только тогда, когда последняя струйка теплого и ласкового воздуха превращалась в лижущий холодом ветер. От плавной перемены температуры ему вылось особенно проникновенно.

Краски постепенно серели, вещи и предметы теряли четкость в очертаниях, а в домике Митькиной бабушки вовсе стало темно. Дабы вновь не раздражать аппетит у читателя, ужин, побивший рекорд по разнообразности и сытности, установленный в обед, предпочту пропустить. И вот наступил тот момент, когда вдруг жизнь в доме резко затихла. Перестала греметь посудой бабушка, закончил свой рассказ о городской жизни и об игре в музыкальной группе Митька, перестала доноситься из-за соседнего забора недовольная ругань. Уличная одежда сменилась на растянутые пижамы и фиолетовые тапочки с тяжелой кондовой подошвой. Эти тапочки были жутко неудобными, отягощали ногу и звонко бились о пол при ходьбе, отчего приходилось постоянно шаркать. Но они были родными и знакомыми с детства, поэтому никто не мог посягнуть на эти священные артефакты. Шаркали и носили, не смея выкинуть.

Свет погас, внук и старушка разбрелись по своим комнатушкам до утра. Стоило бы и мне уже идти куда-нибудь, чтобы не смущать никого, но что-то подсказывает мне, что мне прямо-таки необходимо задержаться. Что же, посмотрим.

Митька устроился на низеньком деревянном топчане, по привычке укутавшись в одеяло. Потом он подумал, слегка нахмурился и решительно сдернул с себя теплый кокон. «Так гораздо лучше». Ему подумалось о годах, когда он каждое лето проводил здесь, в Беневке. Сколько времени прошло с того дня, когда его впервые привезли сюда родители… Ностальгия с головой захлестнула парня на топчане, постепенно нагоняя сон. Вдруг Митька что-то вспомнил, открыл глаза и протянул руку к деревянной прикроватной тумбе костяшками вперед. Раздался легкий стук. Раз, пауза, раз-два, пауза, раз-два-три, пауза, раз.

Условный сигнал, но для кого? Тут под кроватью зашуршало, зацокало и закряхтело. С явной неохотой из темных закутков вылезло нечто, напоминающее нечто среднее между крабом, котом, пауком и осьминогом. Вылезло и нагло уселось на старое кресло в углу около окна.

– Гась!

– Он самый, собственной персоной, – больше кошачьим голосом проговорило существо, – Давно же тебя не было.

– Да-а, дела в городе, сам понимаешь.

– Я понимаю, а вот бабка твоя совсем скуксилась, – язвительно ответил Гась. – Дела у него, знаете ли.

– Поступаю в университет. Скоро вообще перестану приезжать, – грустно сказал Митька, и, помолчав, добавил. – А ты все такой же страшный.