Нет! Украинский народ не заражен национализмом, его, национализм, пытаются насадить на Украине. Даже самые честные, например, Олесь Гончар, не осмеливаются явно осудить националистическое чудовище. А речь же идет о небольшом проценте репрезентантов украинского национализма, которые распоряжаются миллионами долларов, внесенных честными украинцами на национальные, а фактически на националистические цели. Речь идет о тех — из-за Океана, из Мюнхена. У них, повторяю, деньги. Деньги, которые не у одного заставили учащенно биться сердце, а которые, в сущности, не являются большими деньгами. И вот теперь, наблюдая бал ведьм ОУН на Украине, я побаиваюсь, что поляки действительно подумают, что все украинцы — головорезы.
Между тем, снова повторяю, речь идет о небольшом проценте украинцев под знаком ОУН, которые обратились к необоснованному у поляков негативному стереотипу украинца-головореза. Поэтому еще раз возвращусь к вопросу стереотипов.
Закрепленное, устоявшееся общественное мнение — это сила, которая влияет не только на судьбу отдельных людей, но иногда и на государственную политику. Все мы знаем, что если к человеку в селе "приклеится" какое-то прозвище, оно за ним остается вплоть до смерти, иногда переходит и на детей. Эти факты отмечает литература, в частности украинская, где мы часто встречаем определение персонажу по имени и фамилии, дополненное "по-уличному". Поэтому нельзя пренебрегать явлением стереотипов, тем более, когда они негативны, и тем более, когда они не оправданы объективностью. Со стороны евреев "приклеилось" к украинцам название "погромщики", в глазах рядового поляка украинец — это головорез. Нужно осознавать, что с общественным мнением бороться тяжело, и еще тяжелее, когда хотя бы в какой- то степени оно, общественное мнение, оправдано.
Кратко рассмотрим вопрос стереотипа украинца, который сформировался у евреев и поляков. В первую очередь нужно сказать, что эти мнимые стереотипы — весьма оскорбительны для украинцев как для народа. Потому что хотя и были еврейские погромы (чего скрывать), они были инспирированы враждебными украинскому народу силами, в этих погромах принимали участие, как правило, отбросы общества, которые есть у каждого народа. Сознательные, объективные евреи согласятся с тем, что погромы евреев, если речь идет об украинцах, это дело рук именно отбросов общества или несознательных элементов, которые позволили себя подстрекнуть недругам нашего народа. Собственное раскрытие этих враждебных нам сил должно стать предметом исследований украинских историков. А между тем они, как правило, ограничиваются возражением фактам. Самим возражением многого сделать нельзя, и нельзя повлиять на изменение общественного мнения.
Имелись же факты зверских массовых убийств мирного и беззащитного польского населения, совершенные руками зачастую совсем несознательных украинцев. Организаторами этих мордований была ОУН. Это — горькая правда. И нужно сегодня, когда возникла независимая Украина, выяснить, что участие в этих зверствах нескольких или даже нескольких десятков тысяч украинцев, составляет не более 1/3 процента всего народа. В 1943 г. УПА насчитывала максимум 40 тысяч воинов и имела около 60 тысяч помощников — крестьян, следовательно, всего их было 100 тысяч. В то время как во всей Украине жило 30 млн. украинцев, а в Западной Украине — 5 млн. Это означает, что ОУН-УПА составляла 1,3 % всех украинцев или 2 % украинцев Западной Украины. Тогда почему же украинские политические деятели уже свободной Украины не идут на то, чтобы отмежеваться от преступлений? Почему не пишут, не говорят о несправедливости, которую причинила украинскому народу ОУН? Почему не приводят аргументы, когда, говоря о позитивах или негативах какого-либо общества, следует руководствоваться массовостью и масштабами явления, типичным поведением большинства, а не поведением в отношении небольшой группы народа? Для оценки украинского народа количество и временная ограниченность деятельности ОУН в исторических масштабах — это действительно относительно незначащие явления, хотя достаточно украинских рук, чтобы по-зверски убить по крайней мере сто тысяч беззащитных поляков, в том числе детей, женщин, стариков.