Адриан продолжает читать вслух:
В последнем его фильме, "Тьма", который он режиссировал самолично, тоже есть сцена, где юная героиня долго расхаживает по квартире в обнаженном виде, пока готовит ужин для своего с головы до ног одетого партнера.
— Она же думает, что он слепой! — восклицает Сэм.
Адриан в ответ читает вслух:
"Она же думает, что он слепой!" — воскликнул Сэмюэл Шарп. Словно это что-то меняет. Я возразила: "Но нам-то известно, что он зрячий. И это лишь усиливает возбуждающий эффект, не правда ли? Разве не таковы фантазии школьника: стать невидимкой, чтобы забраться в девчоночью раздевалку?" Тут глаза Сэма Шарпа забегали и стали устремляться в сторону зеркала с прямо-таки пугающей частотой.
— Достаточно, тебе уже все понятно. Продажная писака, — говорит Сэм, протягивая руку, чтобы отнять у Адриана газету, но тот продолжает читать вслух. Похоже, это доставляет ему удовольствие:
Я сказала, что мне известно, какой шум он поднял, когда за сцену изнасилования в "Стремнине" его исключили из закрытого клуба. Он заявил, что он тут ни при чем и что "это исполнительница роли устроила бучу, словно до этого никто ее не видел без трусиков". Я спросила, что бы он почувствовал, если бы с него сорвали исподнее на глазах у кучки мрачно молчащих мужчин с железными прутьями в руках. Он возразил: "Актерам приходится иногда выставлять на всеобщее обозрение свою задницу. Выставляю же я напоказ свою душу каждый раз, когда касаюсь пальцами компьютерной клавиатуры".
Адриан отрывается от газеты и вскидывает глаза на Сэма.
— Неужели так и сказал: "Выставляю напоказ свою душу каждый раз, когда касаюсь пальцами компьютерной клавиатуры"?
— Может, и сказал, — в голосе Сэма слышно смущение. — Но все остальное — сплошное вранье и передергивание. Я напишу письмо в газету.
— Напиши. Напиши непременно. Только не посылай, — советует Адриан, откладывая газету в сторону.
— Почему?
— Потому что это признание в собственной слабости.
— Но должен же я что-то делать.
Оба некоторое время молчат и размышляют.
— Можно вывести Фанни Таррант в твоем следующем сериале в виде отпетой нимфоманки, расхаживающей в дезабилье, — предлагает Адриан.
Сэм мотает головой.
— Я уж думал об этом. Не удастся прорваться через адвокатов.
— Тогда можно просто улыбнуться и проглотить пилюлю.
Сэм смотрит в упор на Адриана:
— Было бы больше толку, если бы отпор дал не я, а кто-нибудь другой…
— Ну уж нет, уволь, — отмахивается Адриан.
— От чего?
— Хочешь, чтобы в "Сентинел" написал я?
— Нет, у меня есть идейка получше, — загорается Сэм. — Положим, ты соглашаешься на интервью с Фанни Таррант…
— По-моему, это идейка хуже некуда, — прерывает его Адриан.
— Да погоди… Помнишь, как мы разыграли того репортера из местной газетенки в 69-м? Во время итальянской забастовки?
Адриан смеется.
— Такое не забывается, — и, подняв кулак, декламирует: "Революционный студенческий комитет требует, чтобы профессоров назначали демократически избранные комитеты, представляющие все секторы университета…"
— "Включая вахтеров, официанток и уборщиц", — подхватывает Сэм. — Не забудь!
— "Чтобы экзамены заменили самоаттестацией".
— "Чтобы для студенческих пар были установлены в общежитии двуспальные кровати".
— "Чтобы на семинарах было разрешено курение марихуаны".
— Он все это старательно записал, отнес в редакцию, и ультиматум напечатали на первой полосе "Пост"!
Они дружно смеются над воспоминанием, пока до Адриана вдруг не доходит:
— Но ты же не думаешь, что я попытаюсь обвести вокруг пальца Фанни Таррант? — спрашивает он.
— А почему бы и нет?
— Прикинуться педофилом-наркоманом, который бьет жену смертным боем, так что ли? В расчете на то, что Таррант окажется достаточно глупа, чтобы напечатать подобное?
— Ну зачем так сгущать краски… — морщится Сэм.
Адриан качает головой.
— Нет, Сэм, это не желторотая провинциальная журналисточка. С ней такое не пройдет.
— Да-а. Пожалуй, ты прав, — огорченно вздыхает Сэм. Он глубоко задумывается, хмурясь и невольно гримасничая. И вдруг восклицает: — Постой! — Лицо его светлеет. — Постой. Эврика! Скажем, ты честь по чести даешь ей интервью, но, пользуясь случаем, пишешь разгромную штуку о ней и посылаешь в какую-нибудь другую газету?
— Как это?
— Ну, помнишь сатирические скетчи о разных человеческих типах, которые ты сочинял для нашего студенческого журнала? "Каналья-капеллан, охочий до клубнички", "Проректор-проныра". Ну, что-нибудь в этом роде.