Боль и пренебрежение в семье заставили его раньше времени повзрослеть, но все же он оставался ребенком, мыслящим и рассуждающим совершенно по-детски. Его чудный характер заслужил ему всеобщую любовь, а мужество неизменно вызывало восхищение.
— Ты знаешь, он никогда не жалуется, — сообщила Грейс Эдде, передавая ей утром смену. — И это внушает уважение. Хороший урок для меня. И как ужасно, что его преподносит умирающий двухлетний ребенок.
Эдда благоразумно промолчала.
С приближением отмеренного для Мики срока боли становились все сильнее, а инъекции опиатов все чаще. Мальчик уже не мог есть, и его поили молочными коктейлями с шоколадом, ячменным сахаром или сливочными ирисками.
— Мики устал, — сказал он Китти ровно через месяц своего пребывания в больнице. — Очень-очень.
— Тогда поспи, милый.
— Не хочу. А то не проснусь.
— Фу, Мики! Что за глупости! Все всегда просыпаются.
— А я нет. Очень устал.
Когда Мария пришла навестить брата, сестра Мултон велела ей передать родителям, что Мики при смерти. Кивнув, девочка ушла. После обеда в больницу заявился пьяный Билл Веспер со своими сынками и стал требовать, чтобы ему отдали Мики. Фрэнк Кэмпбелл вызвал полицию, и всю четверку отправили в камеру проспаться. На следующее утро страдающие от похмелья, но уже вполне вменяемые Весперы погрузились в свой древний грузовик и отбыли домой. О Мики они больше не заикались.
На рассвете того же дня у Мики сломался изъеденный саркомой позвоночник, и он стал громко кричать. Испуганная Китти позвала Мэг Мултон, а та, в свою очередь, вытащила из постели сладко спавшего доктора Фарадея. Внезапно крики прекратились. Китти держала Мики на руках, а доктор готовился сделать ему укол. Ребенок открыл глаза и улыбнулся, потом слегка выдохнул, словно хотел что-то сказать. Китти улыбнулась ему в ответ и стала ждать, что он скажет. Но Мики уже не дышал.
— Положите шприц, сэр, — сказала Китти доктору. — Мики нас покинул.
— Благодарю вас, сестра. Вы знаете, что делать дальше, — бросил доктор, выходя из палаты.
Китти обмыла маленькое тельце, с тоской отметив, как быстро оно остывает. К тому времени, когда она полностью подготовила его к погребению, Мики был уже совсем холодным…
Никто не видел, как Китти побежала в свое тайное убежище, в котором она частенько укрывалась после появления Мики в больнице. Зимнее небо было затянуто низкими тучами, дул резкий ветер и на дорожках было пусто. Она забилась под мостик, перекинутый через ручей, и, нащупав там пень, села, стиснув на груди руки. По лицу катились слезы.
«Мики, Мики! И зачем ты только появился на свет? Чтобы два года испытывать страдания, которых ты не заслужил? Надеюсь, на небесах для тебя припасли много желтеньких тележек с пони и целое море молочных коктейлей с шоколадом!»
Но долго горевать было некогда. Успокоившись, Китти вернулась в детское отделение, чтобы сообщить сестре Мултон, что Майкл Веспер отошел в мир иной. Она почему-то была уверена, что доктор Фарадей этого сделать не смог.
Мики Веспер был погребен на средства города; его семейство на похороны не явилось. Люди слышали, как Билл Веспер распространялся в пивной в том духе, что раз власти имеют наглость похищать детей из родительского дома, то пусть сами раскошеливаются на их похороны. На похоронной церемонии, совершенной преподобным Латимером, присутствовал лишь больничный персонал, причем в изрядном количестве. Были собраны пожертвования на памятник из серого гранита с золочеными буквами. Всем хотелось, чтобы у Мики Веспера была приличная могилка.
История несчастного мальчика стала достоянием гласности, что вызвало всеобщую ненависть к Биллу Весперу и его отпрыскам. Сержант Кэмерон так и не сумел убедить девочек подать заявление о сексуальных домогательствах со стороны отца и братьев, и все потекло по-старому, а со временем и вообще изгладилось из памяти обитателей Корунды.
В конце июня на Корунду обрушилась свирепая зимняя буря, которая подбиралась к ней уже три недели.
Был поздний вечер, и из всех сестер Латимер в больнице находилась одна Тафтс. Она дежурила в мужской палате номер 1, самой запущенной из всех.
Между Фрэнком Кэмпбеллом и больничным персоналом, имевшим отношение к этой палате, шла затяжная и непримиримая борьба, в которую оказалась втянутой и старшая медсестра. Мужская палата номер 2 была поменьше и зимой не так страдала от холода. Убедившись, что паровое отопление не справляется со слишком большой нагрузкой, старшая медсестра уговорила главврача установить в палате номер 1 две угольные печи. Соблазнившись дешевизной топлива, Кэмпбелл купил печи, однако на угле стал отчаянно экономить, сведя на нет всю пользу от дополнительного отопления. В холодные ночи, когда бушевали бури, одних печек не хватало и к ним следовало добавлять паровое отопление.