Глава 1
Шершавая рука ведуньи скользнула по внутренней стороне бедра, и я невольно закусила губу, приготовившись к боли. Острый наконечник, смазанный соком горького серебрянца, царапнул внутри, и внизу живота разлился жар, ноги ослабели. Ведунья хмыкнула довольно и вытерла пальцы о подол:
- Вот так, девочка, - низким, почти мужским голосом сказала она, - теперь до следующей луны каждый, кто возляжет с тобой, умрет. Не страшно?
Она посмотрела на меня с хитрым прищуром, будто ожидала, что и впрямь испугаюсь.
- Не страшно, - ответила я твердо, несмотря на растекающееся по телу непривычное тепло.
Нечего мне уже бояться. И назад не повернуть - дело сделано, до следующей луны в моем лоне будет гореть огонь, который пожрет всякого мужчину, что посмеет меня тронуть. И всякую женщину, с которой он возляжет после - пока на наших землях не останется ни одного вейга.
- Не забывай жевать светницу, - ведунья, кряхтя, поднялась и сняла с пояса пучок сухой травы, - а то сама сгоришь.
Я с благодарностью приняла бледно-зеленые, будто подернутые пеплом, стебельки - всего дюжина, на всю луну не хватит. Надо будет еще собрать. Во рту неожиданно стало сухо-сухо - а вдруг вейги увидят и догадаются? Тогда и проклятье, и жертва, и смерть Митайсу - все зря будет. Но откуда им знать о свойствах серебрянца и светницы? Вейги, даром что всю жизнь в земле копаются, а трав по-настоящему не знают. Разве что кто из фьори расскажет. Но ведь никто из лесного народа после того, что случилось два лета назад, с вейгами не заговорит: пустит стрелу промеж лопаток - вот и вся беседа.
Светница холодила пальцы. Я стянула траву покрепче и убрала в берестяной коробок. Потом отерла со лба проступившую испарину.
- Скоро полегче станет, - сочувственно пробасила ведунья и начала собираться.
Прежде чем уйти, она еще раз посмотрела на меня, на этот раз с сочувствием, но ничего не сказала. А я лишь крепче стиснула колени, стараясь не обращать внимания на горячую дрожь между бедер. Еле удержалась от того, чтобы прикоснуться в надежде загасить пламя - знала, что не выйдет. Пока серебрянец поет в моей крови, желание будет лишь разрастаться. Чем больше кормишь огонь, тем жарче он печет.
Пришлось вдохнуть несколько раз поглубже, чтобы успокоиться. Хватит уже думать о желании тела, надо в дорогу собираться - до вейгской деревни почти пять часов ходу, и хорошо бы добраться до темноты. Вейги с заходом солнца ложатся спать, а мне не хотелось терять ни одного дня. Может, уже сегодня получится передать проклятье кому-нибудь из ненавистных землепашцев?
На тех, кто получил проклятье через соитие, а не по крови, серебрянец действовал иначе. Огонь их жег не так сильно, но все равно высушивал - нутро переставало принимать пищу, кожа облезала и трескалась, кости истончались и ломались даже от слабого прикосновения. Женщины умирали за день-за два, мужчины - через седьмицу. В первое время болезнь почти не проявлялась, разве что усиливалась жажда, да плоть была ненасытнее, чем обычно. На то у меня и была надежда: вейги живут тесно, все вместе. Если получится заразить нескольких мужчин, они передадут проклятье своим женам и наложницам. Если истории, рассказываемые торговцами, не лгут, когда луна завершит свое перерождение, от вейгской деревни останется лишь выжженный след.
Я шла по лесу, представляя, как серебристый огонь горькой травы будет расползаться от одного дома к другому. Знающие люди говорили, что вейги, хоть и берут, в отличие от фьори, жен на всю жизнь, однако верностью не отличаются. Новых женщин они приводят в свой дом чуть ли не каждое лето. У богатых вейгских вождей бывают дюжины жен, а еще они держат наложниц и не гнушаются ловить за косы пригожих девиц, какие на глаза попадутся. Вот бы повстречаться такому!
От этой мысли даже дыхание сперло. Пришлось остановиться и привалиться к березке, успокаивая зашедшееся сердце. Это нормально - радоваться при мысли о смерти врага. А что по телу сладкая истома при каждом шаге растекается, так это мелочи. Просто серебрянец играется, ведунья обещала, что это лишь в первое время так, потом привыкаешь.
Когда-то к вейгам вела протоптанная тропа, но за два года она заросла. То и дело приходилось пригибаться и уворачиваться от лезущей в лицо паутины. Ветки цепляли одежду, царапали руки и пытались ухватить за волосы. Становилось темнее - но не потому что приближалась ночь. Ветер менялся, тянул холодом, тащил за собой по небу темно-серые тучи. Вот еще только дождя не хватало! Вейги боятся грозы, в плохую погоду на улицу не выходят. А как прикажете ловить вождей, когда все по хатам сидят?
Я пошла быстрее, потом свернула с тропы - раньше по ней ходили с тяжелыми корзинами, но имелся и другой путь, напрямик. Карабкаться на холм с несколькими лукошками грибов несподручно, а вот налегке пройти - даже приятно. Глупому телу нравилось широко шагать, а касавшиеся голеней толстые лопухи казались мужскими ладонями - вот они едва тронули, а теперь почти схватили... так и вейги станут хватать забредшую в их деревню женщину. Если, конечно, торговцы не обманывали.