Он ушел, и скоро звук его легких шагов замер в отдалении. Додо еще долго неподвижно сидела перед зеркалом, внимательно разглядывая себя.
Она сделал неверный шаг: никогда не следует поверять мужчинам все то, что таится в сердце женщины: они всегда истолкуют превратно сказанное… Маркус нехорошо отнесся к ее исповеди, она взволновала его… Все мужчины родятся с уверенностью, что женщины ревнуют и ненавидят друг друга. С ее стороны было непростительной ошибкой то, что она призналась Маркусу в том, что ее раздражает красота Сильвии. Теперь он будет думать, что мать ненавидит свою собственную дочь. В действительности это было не совсем так. Она так же, как Маркус, любила Сильвию и гордилась ею; но она отлично понимала, что всякий здравомыслящий человек, взглянув на естественную, божественно чистую красоту юности и на ее зрелую красоту сорокалетней женщины, тотчас заметит разницу, и не в ее пользу. Иначе и быть не может. Додо тщательно скрывала от Маркуса то, что она красит волосы и лицо. Если бы он узнал об этом, когда Сильвии было восемь лет, — это не имело бы значения, но теперь, когда ей минуло восемнадцать, дело принимало совсем другой оборот. Но разве можно объяснить ему все это? Все попытки будут бесполезны. Додо понимала — то, что Маркус вынес из этого разговора, сводилось к следующему: мать не любит свою дочь и ревнует к ней.
Додо подумала, что в душе Маркус, должно быть, порицает ее.
Она поднялась и, очень тщательно напудрившись, оглядела себя в последний раз.
«Как глупы все мужчины… Даже самые лучшие», — мелькнуло в ее мозгу, когда она спускалась в салон.
«Я ее больше не увижу, — думал Родней. — Этим закончится все».
Они должны были уехать на следующее утро. Все поступки Эшли отличались внезапностью; пригвожденный к своему креслу, лишенный возможности двигаться, он любил, чтобы вокруг него все делалось с невероятной быстротой, любил стремительность и торопливость — это хоть немного рассеивало его и создавало иллюзию, что и он что-то делает.
Теперь, когда он назначил день отъезда, ему казалось, что время ползет слишком медленно.
Маркус, остановив такси у подъезда виллы Рентона, сразу сообразил, что дичь готовится к отлету; бросив быстрый взгляд на дом, он со свойственной ему наблюдательностью заметил сквозь высокие стеклянные двери чемоданы, наполнявшие вестибюль. Суетливые лакеи укладывали вещи, снимали шторы и картины.
Маркус позвонил и попросил доложить о нем мистеру Рентону.
Родней взглянул на поданную ему карточку, кивнул в знак согласия и прошел в приемную.
Дин, стоя к нему спиной, внимательно рассматривал сделанный Сэрджентом портрет Роднея, сейчас же после того, как тот окончил Итон.
Маркус обернулся и очень вежливо поздоровался.
— Простите, что я беспокою вас из-за пустяков, именно теперь, когда вы заняты приготовлениями к отъезду, — сказал он. — Дело в том, что моя дочь Сильвия потеряла часы, — они, конечно, не имеют никакой ценности, но ей они дороги, как память, — я подумал, не оставила ли она их случайно в вашем автомобиле.
— Я сейчас прикажу осмотреть автомобиль, — ответил Родней, нажимая кнопку звонка.
Что ему оставалось делать?
— Пожалуйста. Я вам буду очень благодарен, — ответил Маркус, собираясь уходить.
— Не торопитесь, пожалуйста, поиски займут немного времени, — гараж здесь во дворе, за виллой.
— Тогда я пройду туда, если разрешите, и помогу лакею искать.
Было вполне естественно, что они пошли в гараж вместе и так же естественно было то, что Маркус, вынув портсигар, чтобы закурить, предложил Роднею папиросу.
Пока шофер Роднея рылся внутри автомобиля, они болтали, стоя около него.
Маркус взглянул на часы:
— К сожалению, я должен идти, я завтракаю с участниками сегодняшнего матча, а потом пойду смотреть состязание в поло.
Родней слыхал о предстоящем матче.
— Вы тоже, конечно, будете? — спросил Маркус и, заметив, что тот колеблется, прибавил: — Ведь это будет исключительно интересное состязание.
Часы так и не были найдены, и гость, еще раз извинившись, ушел. Он произвел на Роднея очень приятное впечатление.
Немного погодя, Родней решил поехать на состязание, чтобы убить оставшееся до отъезда время.
«Почему бы мне не пойти туда? — подумал он. — Даже если я и увижу там Сильвию — какое значение может иметь еще одна встреча?..»
Но он долго не мог найти Сильвию, потому что Маркус все время старательно укрывал ее от глаз Роднея. Девушка, в свою очередь, искала его взглядом — также безрезультатно. Она заметила его только тогда, когда, по окончании состязания, прошла с отцом мимо. Сильвия вся вспыхнула от радости.