Он принял ванну, оделся и вышел на улицу.
Было необычайно ясное, радостное утро; все вокруг сверкало на солнце; воздух был напоен благоуханием цветов; внизу тихо плескалось море, повсюду царила пышная, яркая жизнь. А между тем, на расстоянии полумили отсюда лежит мертвый человек, который пожертвовал за него своей жизнью, — человек, который только вчера шутил и смеялся, был таким веселым и жизнерадостным!..
Мысль об этом несоответствии больно поразила Роднея.
— Мне нужно поговорить с вами, — сказал Монти, подходя к Додо. Она взглянула на него и, рассеянно улыбаясь, сказала:
— Мне очень везет сейчас, Монти: я приду через несколько минут.
Монти кивнул; кроме врожденной мягкости, у него был философский склад ума.
«Никогда не бывает слишком поздно узнать о несчастье и никогда радостное известие не бывает преждевременным», — было одной из его любимых поговорок.
Он стоял за креслом Додо, засунув руки в карманы и посасывая незажженную папиросу.
Через несколько минут он уведет эту красивую женщину из комнаты, где царит легкомысленное оживление, туда — в пустую маленькую гостиную, где лежит то, что осталось от Маркуса.
«Возможно, что он и был авантюристом, — думал Монти. — Но он обожал свою жену, а она его — бедняга!»
Всегда, когда Монти наблюдал за Маркусом и Додо, странное беспокойство охватывало его: они слишком восхищались друг другом, слишком верили в счастье, слишком любили…
«Маркус получил свою долю от жизни, — грустно подумал Монти. — Он, по крайней мере, счастливее Додо — ушел в самом расцвете, не зная ни печали, ни огорчений».
Леди Дин опустила пачку банковых билетов в свою украшенную драгоценностями парчовую, очень модную сумочку, на которую Маркус потратил свой последний выигрыш, и улыбнулась Монти.
— Теперь я к вашим услугам, — сказала она, вставая.
Легкий, удивительно приятный аромат ее духов разлился в воздухе. У Монти на мгновение перехватило дыхание.
— Пойдемте на террасу, — хрипло сказал он.
Монти вышел вслед за Додо из комнаты и остановился перед ней, большой и грузный.
— Додо, дорогая, я должен сообщить вам печальную новость, — начал он.
Прежде, чем он успел что-либо добавить, Додо схватила его за руку.
— Маркус… где он? Что с ним случилось? Он ранен?
Монти накрыл своей большой рукой ее маленькую дрожавшую от волнения руку.
— Да… Маркус… Лошадь…
— Где он? Где? Я должна пойти к нему. Где он, Монти? Да не стойте вы, как чурбан!.. Скорее, скорее!..
Ее голос внезапно упал до шепота, слова почти неслышно, словно бормотание умирающего, слетали с уст.
Монти обнял ее, чтобы поддержать. Додо сильно дрожала. Они медленно, в глубоком молчании, двинулись вперед. При входе в маленькую гостиную Додо внезапно совершенно овладела собой и оттолкнула Монти. Твердым шагом она прошла через всю комнату к столу, на котором лежал Маркус. Доктор, находившийся около него, заговорил с ней. Додо повернулась к нему и, рассеянно скользнув взглядом по его лицу, мягко сказала:
— Пожалуйста, оставьте меня одну.
Она склонилась над Маркусом, подняла его голову и с грустной нежностью посмотрела на его изуродованную щеку. Потом, с выражением бесконечного обожания, прижала его к своей груди.
Оставшись с тем, кто был для нее всем на свете, — всем ее счастьем, всей ее жизнью, — она забыла обо всем остальном.
Уходя из комнаты, Монти слышал, как она прерывающимся голосом шептала: «Мой дорогой, мой любимый!..»
— Вам всем придется разойтись, — коротко сказал Монти, поднявшись наверх. — С Маркусом произошло несчастье, — он постарался говорить твердым голосом, но сбился и хрипло кончил: — он умер. Вот и все. Додо каждую минуту может вернуться сюда.
Гости поспешно покинули комнату, шепотом выражая свое сочувствие и огорчение. Все они были потрясены сообщением Монти, насколько могут вообще быть потрясены веселые, легкомысленные люди, когда слышат о каком-нибудь несчастье, которое, разорвавшись, словно бомба, на минуту отвлекает их от забав.
— Как ужасно! Как страшно! — залепетали женщины; а мужчины, подавая им шелковые манто, шептали, обращаясь друг к другу: — Бедняга Маркус! Вот не повезло!
Когда все разошлись, приехала Фернанда. Она прошла через обширный, совершенно пустой в этот поздний час вестибюль и поднялась в комнаты Динов.
Увидев леди Дин, она остановилась на пороге:
— Значит, я опоздала. А я и не подозревала, что так поздно…
Леди Дин ничего не ответила, как будто не видя Фернанду. Она глядела вдаль, словно ждала кого-то.