Единственным средоточием идей, которых так не хватало острову — если, конечно, не считать Сената — оставался университет; но даже и этого было недостаточно. В Никосии не было даже общедоступного плавательного бассейна, не говоря уже о театре или о книжном магазине, где продавали бы французские газеты… Все эти обстоятельства вдруг отчетливо возникли передо мной, словно божественное откровение. Однако они ведь и раньше были у меня перед глазами, со всей очевидностью: как и другие, дополнительные факторы, которые тоже способствовали созданию той всеобщей атмосферы удушливой инерции, что царила здесь, хотя сами по себе не могли бы ее создать.
В каком-то смысле именно наша неспособность спроецировать на местные условия британский способ жизни, сделать гражданские и культурные возможности в полной мере доступными для киприота, заставила его остро ощутить себя отверженным, оттертым на обочину, аутсайдером. Основная наша ошибка заключалась в том, что мы так и не смогли включить его, вместе со свойственной ему системой ценностей, в британскую семью народов. В Англии он мог рассчитывать разве что на должность официанта; но в Греции — "голодной Греции" — у Кипра было свое место за общим столом; и в самом деле, он дал этой стране министра иностранных дел, не говоря уже о двух генералах, множестве управляющих предприятиями, адвокатов и так далее. Там они были "дома", а доя британцев оставались "шайкой шипров" — и это звучало совсем как "стая макак". По крайней мере, именно такие впечатления я вынес из долгих послеполуденных часов, проведенных в обеденный перерыв — дабы не злоупотреблять сердечным гостеприимством Кардиффа — в душистом дыму и общей суете большого никосийского базара, за кебабом, купленным прямо в мясном ряду, или пирогом, начинка которого, стоило его разок откусить, взрывалась во рту упоительным ароматом чеснока и шалфея; часов, проведенных в прогулках вокруг главной мечети за компанию с собратом-учителем или даже с учеником — или, для разнообразия, в одной из тех пивных, где собиралось местное британское деловое сообщество и где можно было застать общественное мнение в процессе формирования, в его сыром, неферментированном виде, за стаканом "пильзнера". Все эти элементы медленно сплавлялись воедино и выстраивали передо мной сложную картину сегодняшнего Кипра, а также того, как и почему он стал именно таким.
И все эти впечатления я нес с собой в тихий внутренний дворик, к заросшему по краю тростником маленькому водоему, вокруг которого был выстроен старый дом Кардиффа, чтобы обсудить их с ним за стаканчиком рецины [69] недавно полученной прямиком из Афин, или какого-нибудь кипрского столового вина, легкого и приятного, и чтобы разбавить свои тревоги куда более милой сердцу и подходящей к случаю болтовней об общих знакомых и о книгах — о бесконечных книгах — за которыми мы провели лучшие часы нашей тогдашней жизни.
К тому времени он сам и его жена Леонора стали частыми гостями в Беллапаисе; они привозили с собою друзей— и часто встречались с другими общими знакомыми у гостеприимного очага моей матушки, чтобы испытать свою стойкость, вкушая очередное изысканное приношение Клито. Возвращаться каждый вечер в этот дом на горе было легко и радостно, и не только потому, что меня непременно ждали новости об очередной выведенной каменщиками стенке или о вставшей на место оконной раме. Не меньшее удовольствие доставляло возбуждающее чувство неизвестности: я не знал, кого там застану, кто будет сидеть у камина и ждать моего прихода. Иногда это была
Мари, только что приехавшая из Парижа или Лондона, нагруженная книгами; или Инесс, отличавшаяся гордой, соколиной красотой, — она перебирала струны гитары и напевала какой-нибудь магический пассаж из фламенко; или сэр Харри, задумчиво рассуждавший о главах из истории Кипра, которые скрывало скучное и пыльное настоящее: о кишевшей пчелами отрубленной голове Онесейлоса, о коронации Беренгарии в Лимасоле[70], или о том чудаковатом царе Нео-Пафоса, что изобрел самый первый в истории вентилятор: он умащивал свое тело тирским маслом, которое очень нравилось его голубям, чтобы во время трапезы их трепещущие крылья овевали его прохладой.
69
Один из любимых греками напитков: белое сухое вино, настоянное на сосновой смоле. Подается в сильно охлажденном виде — потому как в чуть более теплом напрочь теряет свои уникальные вкусовые качества.
70
Беренгария Наваррская, дочь Санчо VI Наваррского, была единственной английской королевой, нога которой никогда не ступала на английскую землю. В 1191 году она сочеталась на Кипре браком с Ричардом I Английским и отправилась вместе с ним далее, в Святую землю, в крестовый поход..