А ведь таких, как Фока, немало.
— Бараны! — вдруг сказал Витя. — Смотрите, бараны!
И действительно, далеко впереди паслось целое стадо. Вообще-то это были не бараны, а очередное приключение для мальчиков, но издалека — да, от баранов не отличить. Особенно городским. С воплями и гиканьем мальчики набежали на стадо. Им бы остановиться да подумать, бывают ли бараны такими высокими и крепкими, с мощной грудью, широченными мордами, подозрительными и злобными глазами, без пастуха, наконец — но где там. Это ж бараны, их гонять надо! Гонять — это так здорово и весело!
Но это были не бараны, а дикие животные.
Конечно, в родном для мальчиков мире и дикие животные не представляли опасности для человека. За тысячи лет их приручили — и истребили тех, кто приручаться не пожелал. А кто выжил, сделались пугливыми, осторожными, дикое животное так просто на Земле не увидеть, не встретить. Вроде есть, водятся, а идешь по лесу — никого, кроме грибников. Поэтому можно понять удивление Сережи, а следом за ним Лелика и Вити, получивших могучих тычков от внешне безобидных существ. Впрочем, с третьего, максимум с четвертого тычка до каждого дошло, что тут не шутят. И мальчики пустились наутек. Как они бежали! Летели во все стороны набранные в карманы груши да яблоки, мелькали подошвы кроссовок, туфель (это у Леши Цапкова) и ботинок. Бараны грозно гнались следом и как будто загоняли, оттесняли их куда-то. Вскоре выяснилось, куда. Оказывается, не вся степь представляет из себя ровное поле с шелковистой травой, встречаются участки, а то и обширные массивы колючих кустарников, бурьяна какого-то, оврагов… вот туда их бараны и загнали. И остановились, торжествующе ревя, преграждая путь на ровное пастбище.
— Уроды! — яростно заорал на них Ярик. — Козлы! Я вам бошки разобью!
И швырнул в баранов подобранной палкой, тоненькой, потому что других в кустах не нашлось, но тем не менее. Фока, к примеру, швыряться не рискнул бы — а вдруг бараны обозлятся и в кусты пойдут, куда тогда бежать?
Ярик выглядел великолепно: крепкий, с широкой грудью, с бешеным огнем в глазах, прочно стоящий на ногах. Но и бараны смотрелись соответственно: такие же крепкие, мощногрудые, такие же громкоголосые, с ярым огнем в глубоко посаженных глазах. Фоку поразило какое-то их глубинное, родственное сходство.
— А знаешь, Ярик, в краю отцов ты был бы лучшим из бойцов! — невольно брякнул Фока, едва переведя дыхание — и запоздало прикусил язык.
Ярик польщенно кивнул, не заметив двусмысленности фразы — да и кто бы ее заметил? В наш технический век дети уже не улавливают тонкой игры слов, а взрослые, может, когда-то и умели, но давно забыли. В наш технический век, чтоб оскорбить, надо сказать прямо, и не один раз, и то могут сделать вид, что не поняли.
Но, крики криками, а легкую дорогу бараны им перекрыли. Козлы они, таково было общее мнение. Только Фока попытался как-то оправдать животных, мол, сразу же видно, это их пастбище, вон как трава ровно пощиплена, имеют право не пускать чужих… А что ему оставалось делать? Он и раньше старался как-то оправдать тех, кто его притеснял, придумать какие-то особые для притеснителей права, чтоб заодно оправдать и собственные уступчивость, нерешительность, а то и трусость — но не таковы были остальные мальчики.
— Это общая степь! — высказался Лелик. — А значит, наша! А они — козлы!
Ну, может, они и были козлами — только очень сильными. А сильный козел — уже и не козел как бы, а лидер, вожак, авторитет, а то и вовсе предводитель. Мальчики это понимали превосходно, поэтому мялись и на равнину возвращаться побаивались. Сначала побаивались, а потом на них навалилась усталость от пройденного пути, да такая, что ночевка под кустом показалась прекрасной идеей. Тем более что поблизости и вода нашлась, крохотный ручеек в овраге. Воды в ручейке было гораздо меньше, чем лягушек и каких-то подозрительных головастиков, но кто на это обращает внимание, когда хочется пить? Тем более что Леша Цапков показал, как это делать правильно: сложил аккуратно свою рубашку в четыре слоя, пил сквозь нее, и вода получилась почти что чистая, чуть ли не водопроводная.
Те, кто побродил в свое время по сухим степям, наверняка не поверят в такое везение. Это правда, воду в степи найти не так-то просто — если не идти специально вдоль реки. Думаю, дело в том, что ангелы, присматривающие за всеми детьми в мире, не до конца разозлились на наших героев. Или уже их немножко простили. И незаметно помогли с питьем. Добрые существа — они вообще-то отходчивые, и если сразу не прибили сгоряча, то потом непременно простят. Ну или хотя бы пожалеют.
Мальчики давно уже похрапывали на ковре сухой травы, только Фоке не спалось. Его мучили рецидивы честолюбия. Он снова страстно желал, чтоб его похвалили, оценили, а то и превознесли. Честолюбие — такое упорное свойство, ничем не вывести, даже с возрастом оно не утихает, а только покрывается пеплом, продолжая неукротимо гореть внутри. Вот и у Фоки — горело. Фока вдруг решил, что если он умный мальчик, то сумеет договориться с баранами, то есть — приручить. Фока жестоко ошибся. С баранами договориться невозможно, заявляю со всей ответственностью. Обмануть — запросто, заставить — с трудом, но возможно. Но только не договориться. И уж в любом случае приручать надо уметь. Не за просто так укротителям в цирке платят больше, чем прочим артистам, не за просто так. За редкое умение платят. Но Фока этого не понимал, а потому поднялся тихонько и отправился к ближайшему дереву на равнине — это оказалась груша. Бараны не смогут устоять против груш, наивно рассуждал Фока, обрывая сладкие плоды. И если набрать побольше и угостить своенравных животных, они преисполнятся благодарности и не только пропустят через равнину, но и проводят, чтоб не заблудились. Заблуждение Фоки можно понять, он же получал информацию о мире из мультиков да книг, а там именно такое развитие событий преподносится как естественное. Мы же, взрослые, прекрасно понимаем, что к баранам любого происхождения понятие благодарность применять бессмысленно — только почему-то не передаем это чрезвычайно полезное знание детям, и приходится им учиться на собственных ошибках.