В обычное время гостям Ренна принесли завтрак, съеденный в угрюмом молчании. Молодые господа, как нехотя буркнул слуга, еще не вернулись с охоты, старый граф заперся у себя и никого не желает видеть. Мак-Лауду сделалось хуже, он начал метаться по кровати и бредить, но ни Гай, ни Франческо не понимали смысла отрывистых гаэльских слов.
К полудню сэр Гисборн не выдержал пребывания среди четырех стен и после краткого препирательства с совестью, требовавшей остаться, улизнул, заверив Франческо, что вскоре вернется. Прогуляется по замку, попытается разузнать местные новости. Может, повидается с мистрисс Изабель — женщины всегда умудряются разнюхивать сплетни быстрее мужчин. Итальянец кивнул, его не тяготила необходимость заботиться о ком-то.
Тщательно заперев дверь за ушедшим Гаем, Франческо бесцельно побродил по комнатам. Подбросил дров в камин, выглянул в окно, вдохнув холодный воздух и увидев текущий мимо серенький осенний день. Лес на склоне противоположного холма подернулся желтизной, по небу медленно ползли низкие облака, угрожавшие ближе к вечеру просочиться мелким дождем. Настроение Франческо переменилось под стать погоде — тихая, безнадежная грусть одиночества, тоска и подавленное опасение перед тем, что им никогда не удастся вырваться из этих стен. Они храбро ввязались в чужую игру, не поняв толком ее правил — и сейчас терпят поражение.
«Прекрати. Прекрати немедленно. Мы выкарабкаемся. Мадонна не допустит, чтобы мы пропали».
Нерешительно заглянув в соседнюю комнату, Франческо прислушался. Может, раненому удалось заснуть? Сон, как известно, исцеляет порой лучше всяких лекарственных снадобий…
Услышав шаги, человек на постели заворочался в безнадежных попытках сесть. Еле различимый, осипший голос хрипло каркнул:
— Кто?..
— Это я, — итальянец вошел и, торопливо обогнув громоздкое, рассчитанное на пять-шесть человек ложе, присел на край, чтобы Мак-Лауд мог его видеть. — Лежите спокойно. Вы в безопасности. Хотите пить? Я принесу.
— Нет, — даже скромных познаний Франческо в искусстве врачевания хватало, чтобы понять: обстоятельства складываются отнюдь не в их пользу. Мак-Лауд скверно выглядел — трудно ожидать иного от человека, вынужденно пересчитавшего ребрами камни на склонах здешних гор, однако итальянца обеспокоило другое. Из взгляда мессира Дугала пропала веселая бедовость, притягивавшая к нему людей, переменчивый, наблюдательный взор опустел, словно руины сгоревшего дотла дома. — Где Гай?
— Мессир Гисборн ушел за новостями, — доложил Франческо. — Обещал скоро вернуться. Разыскать его?
Ответа не последовало. Мак-Лауд безразлично разглядывал почерневшие балки потолка и вновь заговорил только после долгого молчания, заставив Франческо вздрогнуть от неожиданности.
— Интересно, я дотяну до вечера? — спокойно произнес шотландец и слегка удивленно добавил: — Никогда не думал, что сдохну проигравшим. И что в мире бывают вещи похуже смерти.
— Глупости, — молодой человек очень старался, чтобы слова прозвучали сердито, но его речи выглядели жалкой потугой на гнев. — Вы всего лишь упали и сломали руку. Вы сумели вернуться сюда, и, думаю, у вас достанет терпения пережить два или три месяца сидения взаперти, пока вы поправитесь. Все обойдется. Нам бы только выбраться из Ренна. Кто, если не вы, придумает способ улизнуть из этого змеиного логова? — последние слова вырвались у Франческо непроизвольно, ибо он только теперь осознал их истинность. Монна Изабелла умна и хитра, но она — всего лишь женщина, и сама нуждается в защите. Мессир Гисборн слишком честен и прямодушен, чтобы на равных сражаться с хозяевами Ренн-ле-Шато.
Кажется, случайный выстрел попал в цель, ему удалось задеть кельта за живое. На миг осунувшееся лицо сделалось прежним — оживленным, деятельным — но краткая вспышка живости тут же сменилась прежней апатией.
— Я не знаю, — рассеянно пробормотал Мак-Лауд. — Извини, я веду себя как последнее дерьмо, да только теперь все едино. Даже если я выкарабкаюсь, нам больше не ходить одними дорогами. Прошлой ночью случилось кое-что… кое-что скверное. И оно напугало меня.