— Все, хорош, а то оторвешь малявке ухо, — наконец-то вмешался мужчина, когда Герди чересчур дернула сестренку за побагровевшую мочку. Он растащил сцепившихся норманнок в стороны, держа обеих за шивороты как котят. Сестры продолжали шипеть друг на друга.
— Дура!
— Заноза мелкая! — старшая йента попыталась пнуть сестру, но попала в колено Моргана, который не отличался особым терпением относительно женских склок.
— Жопа ослиная!
— ЗАВАЛИЛИ ХЛЁБЛА! — рявкнул во все горло пират, встряхивая ссорящихся йент. Сестры мгновенно притихли, вжимая головы в плечи. — Так-то лучше.
Мужчина опасливо поставил их на ноги, держа между ними дистанцию вытянутыми руками. Напоследок Элла показала Герди язык и пошла в сторону дома с высоко задранным подбородком. Девушка же потерла испачканную щеку и буркнула что-то на своем. Удивительно, что на весь этот крик и шум не прибежал сейдман.
— Эй, принцесса, а где твой ненаглядный?
Девушка моментально вспыхнула от шеи до кончиков ушей, округляя глаза и хватая воздух ртом, как рыба. Браун довольно сощурился, видя ее реакцию на свои слова — попал в самую точку.
— Он не ненаглядный, — взяв себя в руки, сказала северянка, пряча от мужчины глаза и теребя край расшитой шерстяной жилетки.
— Но ты не сказала, что не твой, — подметил моряк, — суть не в этом. Так, где же наш Снеговик?
— Ушел на торг, сказал, к обеду вернется, — щеки юной норманнки еще багровели, но взгляд потеплел, а в голосе засквозила нежность. — Обещал, точнее.
— М… — Морган зашагал в сторону дубового чурбана, а потом опустился на него, упираясь локтями в колени. — Скажи, тебе не обидно?
Герди непонимающе нахмурилась.
— Ну, то, что он тебя в упор не замечает? Тут и слепому видно, как ты по нему сохнешь. Я и то сразу заметил, как его глазенками пожирают.
На этот раз она не покраснела, только всю теплоту и нежность словно смыло волной. Девушка поежилась, сникла, даже чуть слышно шмыгнула носом, поджимая губы.
— Он меня за сестру считает, — глухо выдала Герди, — Хотя к нему уже моих одногодок на Инициацию[1] приводили. Они потом рассказывали, какой он нежный и чуткий, а мне их придушить хотелось.
Южанин понимающе кивнул.
— А может, стоит как-то к нему подмаслиться?
— Под… маслиться? — девушка нахмурилась, пытаясь вникнуть в значение незнакомого слова.
— Ну, глазки там намазюкать слегка, волосы распустить, — норманнка невольно коснулась пальцами тугой косы, скрученной петлей на затылке, — шейку приоткрыть. Ты ж красивая девчонка, а я, поверь, видал немало, так что знаю, о чем говорю. Надо просто немного раскрыться, он тебя и заметит. Не факт, что сразу, но приглядываться начнет.
Глаза йенты просияли надеждой, и Герди радостно улыбнулась, от чего на душе Брауна стало несколько тоскливо. Прав норманн, — дитя она еще совсем, хоть и выглядит как взрослая. Вот через годик-другой… Хотя, свою миссию он выполнил — теперь девушка будет занята и не обратит внимания на добавившейся скарб пирата. Да и Снеговик тоже.
[1] Обряд лишения невинности, исполняемый жрецом культа плодородия в качестве гаранта зачатия. В данном случае богов-близнецов Фрейра и Фрейи, чьим жрецом является Лаури.
Проводился в случае, когда это был династический брак или торговый союз, направленный на укрепление связи двух крупных купцов.
*
Лаури вернулся почти перед самым закатом с массивным мешком за плечами, поэтому не стал засиживаться над своими пучками, как делал до этого, а рухнул на кровать, как только поужинал. Ярлова дочка прибрала со стола, подцепила упирающуюся сестру под локоть и отправилась домой, пожелав пирату доброй ночи. Морган же остался ждать.
Через какое-то время Ниссен тихо захрапел от усталости, и Браун понял — пора. Мужчина на цыпочках прокрался к окну, что выходило в лес, выбросил туда подготовленный мешок и, не создавая лишнего шума, двинулся в чащу.
Ночной лес звучал иначе, наполняясь совсем другими звуками. Отрывисто ухали совы, скреблись в деревьях белки и мыши, где-то вдалеке тоскливо запел волк. Воздух был свеж и приятно холодил кожу. Жидкий туман начинал лизать стволы вековых деревьев, собираясь более густыми лужами в низинах. Южанин внимательно вглядывался в стволы, пытаясь разглядеть зарубки, оставленные днем. Дорога была хоть и не особо далекой, но шел он в разы дольше, потому что любой источник света сразу бы выдал его присутствие здесь.
Наконец, в свете убывающей луны показался замшелый камень, который служил знающим ориентиром. Морган еще немного покружил рядом и набрел на разросшийся орешник. Сейчас чернеющий зев пещеры походил на бездонную глотку Левиафана, который только и ждет, когда нерадивый пират шагнет внутрь, чтобы захлопнуть свою ужасную пасть. Мужчина коротко выдохнул, унимая мелкую дрожь в теле, и сделал шаг вперед, проваливаясь во тьму.
Все внутри было таким же, как и днем, но атмосфера заметно изменилась. Либо это ночь так действовала на капище, либо у пирата начинали сдавать нервы, только ему постоянно чудился чей-то пристальный взгляд в спину. Камни в глазницах истуканов ярко сверкали в живом свете огня, от чего казалось, будто боги смотрят в самую душу.
— Дожил, Браун, уже собственной тени боишься, — буркнул мужчина, нервно передергивая плечами, и обвел пещеру внимательным взглядом. Нужно было определиться, что же все-таки взять с собой, а что оставить на потом.
Южанин стал беззастенчиво шариться в куче золота, перебирая монеты и разглядывая каждую бляшку. Нет, это банальность, команда не поймет, что это золото норманнское. Для них что древнее, что нынешнее — все одно, матросня не видит разницы, главное — чтобы на них можно было что-то купить или пропить. Морган задумчиво отсчитывал одну за одной обратно в общую кучу, отщелкивая монеты из кулака большим пальцем. Камни? Та же беда, на них ведь не написано, где и когда их добыли. Блуждающий взгляд моряка остановился на круглом щите, украшенном серебряными волками и рунами, обрамленным россыпью самоцветов по краю.
— Ну, не-е-е, — с таким богатством его точно поймает и вздернет на ближайшем суку Снеговик, причем собственноручно. Нужно что-то маленькое и неприметное. Мужчина присел на алтарь и потер шею, продолжая рыскать взглядом по сверкающим сокровищам.
Шкура не пойдет — мех слишком быстро испортится в море, да здесь их и дюжины не наберется. Тут зоркий глаз зацепился за тряпичную ножку, никак не вяжущуюся с окружающим богатством. Морган отлепился от жертвенника и шагнул к сидячей статуе полногрудой женщины, отлитой из золота, чьи изумрудные глаза не казались такими грозными, как у всех остальных. Он аккуратно потянул вещицу на себя, а когда вытащил, то понял, что держит в руках искусно сшитую куклу в шерстяном платьице. Игрушка была похожа на свою хозяйку, а то, что это принадлежало Элле, мужчина не сомневался.
Посадив куклу на колени статуе, Морган было сделал шаг обратно к алтарю, но наступил на что-то круглое, отчего тут же убрал ногу. Чем-то оказался массивный перстень с темным камнем. Пират подцепил находку и поднес к самым глазам.
То, что надо!
На литом округлом массиве кольца были высечены черные руны, по кругу опоясывавшие мудреный символ с камнем в самой середине. Мужчина расплылся в довольном оскале, подкидывая печатку в руке, а затем надевая ее на палец.
Таких вещиц не делали нигде, кроме севера. Он был готов поспорить, что сейчас его даже местные мастера не смогли бы повторить, слишком уж тонкая была резьба.
— Спасибо, Козявка, — пират отсалютовал кукле и направился уже к выходу из пещеры, как резко остановился у самого подступа во тьму. В голове зазвучали слова маленькой йенты:
« Она разрешить мне взять одну, только сказала, чтобы я обязательно положила на ее место свою куклу, которую подарил Хафнар, а то меня ждать страшные неприятности ».
Морган не был религиозен, но, как и любой моряк, верил в приметы. Крепко верил, а подхватить на свою задницу какое-нибудь заковыристое проклятье, сулящее неудачи, ох, как не хотелось. С другой стороны, вся эта хрень собачья работала, только если верить в нее. Мужчина пожевал губами, прикидывая: плюнуть на все это и спокойно уйти, или поверить и оставить что-то в залог своей безопасности.