— Ну, прекращай ты уже так на меня смотреть, — белобрысый даже бровью не повел. — Да, я соврал про имя. И про чин. И…
— Про все остальное, — подсказал Лау, удобнее умащиваясь на кресле.
— Много ты знаешь?
— Достаточно, чтобы сделать определенные выводы, — Морган был готов сквозь землю провалиться. Это была катастрофа.
— Да пойми же ты, не мог я иначе поступить! Не мог! — черт бы побрал этого норманна, сидит сейчас важной птицей, нос воротит. Потом еще и нотации читать начнет… — А вдруг бы вы, узнай, кто я, выбросили меня из дома?
— Ерунды не говори, — спокойно одернул мужчину шаман, — тебе нужна была помощь.
— Она и сейчас мне нужна! — пират в сердцах хлопнул себя по бедру ладонью. — Ты же сам говорил, что нравы тут крутые, а я ведь ничерта об этом не знаю.
— Тоже мне, капитан, — фыркнул норманн. — Ты ведь даже не понимаешь, почему я злюсь.
— Так поведай!
— Ты пытался меня купить, — ровным голосом сказал Лаури.
Морган на мгновение опешил. Так вот в чем дело! Шаману было начхать на обман, о чем он и сообщил мгновением позже, его больше уязвлял факт подкупа.
— Имя — это просто имя, ты можешь назваться хоть грязью болотной, мне не интересны будут причины. Я помог, потому что ты в этом нуждался. Попроси об этом открыто и честно, возможно, я бы не задумываясь, помог снова.
«Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!» — Браун уже готов был выть от безысходности. Он сам только что похоронил доверие этого белобрысого шамана, собственными руками вырыл могилу, разве что, закопать не успел.
— Я ведь даже языка вашего не знаю…
— Нордлиге не Исбиткант, здесь иноземцев в разы больше. Помогут.
— Каков шанс, что я доберусь до южных морей живым? Что я вообще туда доберусь, м?
Разговор заходил в тупик.
Лаури сокрушенно покачал головой и поднялся из кресла, направляясь в свою спальню.
— Ты куда? — пират был готов сорваться за ним в любое мгновение.
— Спать. Твоя ненасытная любвеобильность несколько мешала мне сегодня ночью. Точнее её жертвы, — Ниссен многозначительно хмыкнул и скрылся за дверью.
Так потянулись дни. Сейдман все-таки согласился на подработку у той француженки-аптекарши, поэтому они продолжили снимать комнату в трактире и дальше, но вот только Моргана не покидали мрачные мысли о провале. Пират почти не выходил из спальни, все обдумывая свое положение, которое, к слову, было весьма незавидным.
Южанина спасла нелепая случайность, случившаяся почти через неделю после их неловкого разговора. Браун как раз закончил развлекаться с разносчицей, которая оказалась весьма недурна в постели и ненавязчива, когда услышал под окнами шум.
— Никак городничие опять кого-то скрутили, — заметила Дэгни (хоть пират и не был уверен, что запомнил имя правильно), перешнуровывая исподнюю сорочку.
— И часто они кого-нибудь крутят? — мужчина лениво потянулся и подпер щеку ладонью, прикидывая, а не подкинуть ли девушке еще монетку, чтобы та задержалась на часок-другой.
— Не особо, — пожала плечами норманнка, подходя к окну. — Эй, да это же твой белобрысый, который вечно с недовольными щами ходит!
Внутри Моргана все упало, и мужчина подорвался с постели, как ужаленный, на ходу натягивая штаны. Ниссена действительно скрутили двое законников и уводили вверх по улице. Видок у него был не самым радужным, видимо с очередного сбора своих хитро выдуманных кореньев, потому что норманн сейчас больше походил на трубочиста.
«Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!» — едва не скулил Браун, провожая упирающегося Лаури и ведущих его городничих взглядом. Когда они уже почти скрылись в дали, то из-за угла вышла компания покачивающихся альбионских моряков во главе с рулевым, которого почти тащил на себе молоденький матрос.
Дэгни подкралась к мужчине со спины, обвивая его руками вокруг талии.
— У-ух, солдафоны! — рыкнула норманнка, потираясь щекой о татуированное плечо пирата, — как же они надоели, снова будут хватать девочек без спросу, будто им за это ничего не будет.
— А много их здесь? — южанин не отрывал от альбионцев заинтересованного взгляда.
— В порту стоит пара кораблей, так что человек сорок, может меньше. Матросне наш трактир не по карману, а вот офицеры живут в конце коридора этажом ниже.
Морган навострил уши, оборачиваясь к жмущейся к нему девушке, и приподнял ее подбородок, чтобы взглянуть норманнке в глаза.
— Да что ты говоришь, — большой палец моряка прошелся по губам Дэгни, которая сладко прикрыла глаза, предвкушая продолжение. — А капитаны среди них есть?
— Есть пара, один даже чем-то похож на тебя, — девушка подставила шею под нежные поцелуи, пропуская сквозь пальчики темные волосы мужчины, — такой же здоровяк… почти…
Не смотря на то, что Моргана раздражало, когда кто-то касался его волос, сейчас он был готов терпеть хоть порку каленым железом; главное, чтобы девка пошла за ним хоть к Кракену в пасть, а уж спереть пару вещиц из прачечной…
— Милая, а достань-ка мне вот что…
*
— Стопудово вор.
— А я тебе говорю, бродяга!
— Да, не, для бродяги слишком чистый. Глянь, какие ножи, — лезвие ритуального Хвита сверкнуло на солнце морозной искрой, — Точно спер. Прикинулся трубочистом и спер!
— Так от него ж гарью-то и не пахнет. Вон, полюбуйся, морда вся в грязи.
Лаури обреченно наблюдал, как весь его нехитрый скарб вытряхнули из сумки на стол прямо перед ним и теперь усердно разглядывают. Сейчас они доберутся до кошелька со всем недельным заработком и все, приплыли.
— А тут у нас что? — городничий[8], что помоложе, как раз протянул руку к кожаному мешочку с деньгами и взвесил его на ладони. Монетки внутри весело звякнули друг об друга, чем вызвали нехорошую ухмылку на лице полицейского. — Оппаньки.
— Я ж говорю, вор! — второй разгладил пышные усы с проседью и довольно крякнул. — Да ты, мужик, здорово попал. Тянет лет на пять-шесть каторги, да, Ганс?
— Да поболе, — безбородый Ганс уже запустил лапищу в кошель и пересчитывал монеты, отщелкивая их большим пальцем, — грабеж, убийство старой карги Улльден и все это без документов. Если не повесят, так сгниет в рудниках на Хидебю.
— Я ничего не крал, и уж тем более не убивал, — рыкнул сейдман.
Городничие переглянулись.
— А ты, любезнейший, докажи, что ты не тюлень! — гоготнул старший. Ганс тут же подхватил его скотский хохот.
— По какому поводу веселье? — смех стих мгновенно, а мужчины, услыхав вопрос, вытянулись по стойке смирно, расступившись в стороны и открывая Ниссену вид на высокого статного мужчину в летах в форме старшего городничего. Офицер был, как говорится, старой крови; накинь ему на плечи кольчугу и плащ вместо кителя да дай в руки меч — вот перед тобой уже один из эйнхейриев Вотана во плоти. Синие глаза под нахмуренными бровями горели живым умом, на лбу залегли глубокие морщины, придававшие норманну еще более выразительный вид. Сейдман невольно ссутулился под взглядом старшего городничего, а когда тот снова подал голос так и вовсе поежился.
— Вы оглохли? Я спрашиваю, по какому поводу ржете как кони стойловые? Заняться нечем, Йохан?
— Никак нет, герр Штейн!
— Тогда хорош зубоскалить, с этим я сам разберусь. Живо обратно на посты.
— Но герр Штейн… — пискнул Ганс, на что получил тяжелый взгляд командующего и поспешил прикусить язык. — Слушаемся.
Парочка резво отдала честь и испарилась из кабинета, будто их и не было. Штейн взял в руки серп, повертел его перед глазами и вернул на место, присаживаясь на кресло. Лаури все это время старательно разглядывал свои грязные руки, нервно покусывая губы. Нехорошо все это, ох, нехорошо. Мало того, что сам без документов, так еще и пират в знакомцах. Если не вздернут прямо сейчас, то точно на каторге ему найдется местечко.
— Ну и откуда ты? — заговорил офицер на старом наречии, который в таких городах как Нордлиге знали лишь древние старики.