— Морган…
Мужчина резко очнулся от полудремы и приподнялся на локте. Никого.
– Мор-рга-ан…
Прошипело откуда-то из темноты, заставив бывалого корсара сесть на постели, испуганно вглядываясь в темноту. Вдруг из-за спины послышался тихий смешок, а потом еще и еще. Теперь оно звучало отовсюду. К смеху, к ужасу Брауна, добавился неразборчивый шепот, который буквально закладывал уши. Он тряхнул волосами, пытаясь отогнать от себя наваждение, но это не было сном.
— Он думает, мы ему мерещимся, — хихикнуло из дальнего угла. Голос был бесцветным, и мужчина не мог определить, женским он был или мужским. Со всех сторон снова захихикало, а затем из темноты проступил силуэт. Это был один из послушников, кажется Луи, но Морган не был уверен. Юноша, который больше остальных был похож на девицу, потупив взгляд огромных зеленых глаз, плавно подошел к Брауну.
— Почему ты не пришел, я так ждал, — со стороны снова послышались тихие смешки, которые перемежались с шиканьем и шепотом. Мальчик невесомо коснулся груди пирата, отчего тот удивленно захлопал глазами. — С этими ослами такая скука… смертная…
Послушник увереннее приблизился к мужчине. В полумраке догорающей лампы он казался тенью, которая весьма будоражила пьяный ум пирата. Уж больно был женственным мальчишка при свете дня, чего говорить о сумерках. Морган едва сдерживался, чтобы не сгрести его в охапку и дать волю рукам, но стоило ему встретиться с ним взглядом, как внутри все похолодело от ужаса. Вместо прозрачно-зеленых глаз под длинными ресницами зияли два черных как бездна прогала, из уголков которых текла темная жижа.
Луи кротко улыбнулся и из губ засочилась кровь, окрашивая зубы парнишки. Все разумное существо вопило Моргану бежать, но он словно прирос к кровати. Голоса, тем временем, уже во всю истерически хохотали.
— Ты что, не рад мне, mon chéri [1]? — дьявольский юнец обхватил холодными как лед пальцами лицо застывшего Брауна и потянулся к нему. Мужчина попытался отшатнуться, но почувствовал, что в руки и плечи впиваются еще не один десяток пальцев. Истошный крик застыл в горле, получаясь каким-то сдавленным бульканьем. Луи продолжал склоняться над перепуганным пиратом, явно намереваясь не подарить тому поцелуй, а, вероятнее, обглодать лицо, в лучшем случае. В худшем — высосать душу.
Когда демон почти дотянулся, то Морган резко дернулся в сторону, больно падая с кровати на дощатый пол. От удара все голоса моментально смокли, а жуткий инкуб[2] исчез, будто его и не было, но вот ощущения от прикосновений горели, будто от раскаленного железа. Пират мотнул головой и силился понять, что же с ним.
— Чертовы святоши, — буркнул Браун. Голова начинала неприятно ныть в висках. Хотелось пить. В брошенной на пол сумке южанин нашел флягу с водой и приложился к ней, а когда отлип, то понял, что на карачках стоит посреди лесной поляны.
Было темно, а чуть поодаль горел высокий костер, вокруг которого стояли люди. Браун поднялся на дрожащие ноги. Стоящие вокруг костра были одеты в свободные одежды и что-то пели низкими голосами, но слов было не разобрать. Среди них была красивая женщина с длинными волосами, которые отливал медью в ярком пламени костра. Незнакомка была высокой и гибкой, как кошка. Она танцевала, самозабвенно и прекрасно, завораживая своим танцем пирата, который глаз с нее не сводил. У женщины были знакомые черты лица, но он не мог вспомнить, где видел ее раньше. Люди вокруг завывающе пели, отбивая простой ритм в бубен и трещотки из каких-то плодов, тихонько тренькала лира, но Морган не мог оторваться от рыжеволосой красавицы. Внезапно она остановилась прямо напротив него, в каких-то считанных дюймах.
У женщины были искрящиеся серо-голубые глаза, и полноватые губы, которые сейчас незнакомка чуть приоткрыла, чтобы отдыхаться от танца. Высокая грудь вздымалась под рубахой, будоража воображение стоящего напротив пирата. В свете пламени одежда казалась прозрачной, являя возбужденному взгляду аппетитные изгибы талии и стройных ног, на левом плече чернела татуировка точь-в-точь как у сейдмана. Морган едва сделал движение в ее сторону, как тонкий пальчик коснулся его губ.
— Ш-ш-ш, — женщина облизнула свои губы так, что у Брауна сперло дыхание, — икке си нуа. Дэ эр бьорде о бе ом уншильдинг и морген, ог да скёль хан, гюд форбью, виль сэне тиль форфедрэ.[3]
Голос у этой дивной нимфы был жестковатым, чуть с хрипотцой, от которой и мужчины сладко побежали мурашки по животу. Не будь он так перепуган видением послушниками без глаз, охмурял бы ее уже за ближайшими зарослями. Словно читая его мыли, женщина сладко улыбнулась и щекотнула ноготками губы Брауна.
— Икке и дэттэ ливэ, гьютт.[4]
Резкий толчок заставил Моргана вздрогнуть и проснуться. Он лежал на полу, зажатый между стеной и дверью, утыкаясь носом в собственные сапоги. Во рту был мерзкий привкус желчи, а язык прилипал к небу, голова пульсировала тупой болью в висках. Когда мистер Браун кое-как привел себя в вертикальное положение, то обнаружил, что Лаури все это время внимательно наблюдал за ним поверх книги. Судя по обложке с вензелями — корабельное дело.
Южанин прочистил горло и обнаружил, что фляга лежит на кровати, а все ее содержимое, то есть воду, впитал матрас.
— Мне бы водички, — прохрипел Морган.
Ниссен скептично вскинул бровь.
— За бортом ее в достатке, — а затем вновь вернулся к чтению.
Пират смирился, что от обиженного норманна не следует ожидать даже самых необходимых подачек и направился к кувшину с водой, который покоился на столе. Проходя мимо темного угла, непонятное беспокойство кольнуло его в самое сердце, отчего пират передернул плечами. Во рту так же оставалось весьма погано даже после стакана воды, а от одной только мысли о чем-то алкогольном, все нутро Моргана начинало проситься наружу.
Молчание сейдмана нервировало его даже больше похмелья, нужно было срочно что-то делать.
— Как твоя блевота? — выдавил пират.
— Не беспокоила, — односложно ответил Лау, не отрываясь от книги.
— Дуешься, что я тебя связал? А вот нечего было на меня орать! — но реакции не последовало, северянин продолжал его игнорировать. — И перед юнцами этими сопливыми позорить! Я, к твоему сведению, — капитан корабля и не потерплю, чтобы на меня орала какая-то сухопутная кр… креветка!
Ниссен даже бровью не повел, Моргана это бесило еще сильнее. Срочно захотелось надеть на голову невозмутимому норманну ведро и постучать по нему чем-нибудь увесистым, но что-то подсказывало, что на этом мир попросту попрощается с мистером Брауном.
— Не этого, — тихо выдал Лаури, не отрываясь от книги.
— Чего ты там каркнул?
— Не этого корабля. Капитан, — небесно-голубые глаза смотрели на пирата с насмешкой. Неужто Морган сейчас наблюдал, как сейдман впервые издевался над ним?
Злость внутри всколыхнулась, а потом угасла сама собой, потому что перед глазами предстала женщина из видения. Это ее взгляд сейчас видел в Ниссене южанин. Браун пораженно смотрел на попутчика.
— Слушай, — внезапно начал он, присаживаясь на край кровати, — только не подумай, что я умом тронулся…
— Белочек ловил ночью? Я заметил, — издевательски хмыкнул в бороду шаман, откладывая книгу в сторону и кивая на разбросанные вещи. Пират протестующе замотал головой, потирая подбородок и осторожно подбирая слова, чтобы еще больше не показаться северянину сумасшедшим.
— По-моему с этими монахами что-то не то, — вкрадчиво изрек Морган. — Они явно какую-то дрянь в вино подливают, я тебе отвечаю. Не хило меня так вчера накрыло, скажу тебе.
Одни Боги ведают, каких сил стоило Лаури сдерживать рвущийся наружу смех, но он держался.
— Это с чего же такие выводы? — снисходительно спросил норманн.
— После их пойла я видел то, чего не должен…
План мести своевольному пирату удался на славу, в чем Ниссен только что удостоверился. Вчера, перед тем как лечь спать, он «случайно» оставил на столе стакан с остатками аккевита. И так же «случайно» накапал туда настоя кедрового сосуна, который использовался в народе чтобы не захмелеть: отвар работал превосходно, выпей его за пару часов до попойки и успей он попасть в кровь. Однако, настой действовал весьма своеобразно, если его смешать с алкоголем, а именно — вызывал неслабые галлюцинации.