Внутри Моргана все похолодело, ведь сейчас он понимал, что слова сейдмана не были фигурой речи ни в одном из вообразимых значений.
— Не свались ты мне тогда на голову, ничего бы не произошло! Вы бы не осквернили мою землю своей жадностью! Жаждой наживы! ОН БЫ НЕ ПРИШЕЛ СЮДА! НИКТО БЫ НЕ УМЕР ЗДЕСЬ! — норманн не сдерживал себя и уже перешел на крик, — ОНИ НЕ БЫЛИ ВИНОВАТЫ В ТВОЕЙ И ВУДА АЛЧНОСТИ! ЖЕСТОКОСТИ! ТЫ ПРИВЁЛ СЮДА ЭТУ ТВАРЬ НИ СЕКУНДЫ НЕ КОЛЕБАЯСЬ! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО Я СДЕЛАЛ, ЧТОБЫ ОСТАНОВИТЬ ЕГО?! И ВСЕ ЭТО ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я БУКВАЛЬНО ВЫРВАЛ ТЕБЯ ИЗ РУК У СМЕРТИ?!
Сакс с глухим звоном ударился о землю.
— Гюдер, хар йай икке мэр хъёммэ… Йай эр форбаннет, [1]— злые слезы покатились по щекам Ниссена, смывая кровь с кожи, но затихать он и не собирался, продолжая выплескивать на Моргана все, что долго держал внутри, — ЭТО БЫЛ ТЁМНЫЙ СЕЙД! ТЁМНЫЙ!!! Я КЛЯЛСЯ ЗАЩИЩАТЬ ЛЮДЕЙ, А НЕ УБИВАТЬ ИХ! МНЕ ПРИШЛОСЬ МСТИТЬ ЕМУ ЗА НЕСОДЕЯННОЕ!!!
Каждый крик беловолосого шамана врезался в Брауна подобно ножу. Чувство собственной никчемности, помноженное на бессчетное количество раз вкупе с безысходностью, накрыло сознание Моргана.
Потому что он действительно виноват.
— Я ПРОКЛЯТ, МОРГАН! Я БОЛЬШЕ НЕ СЕЙДМАН! МНЕ НЕЛЬЗЯ БОЛЬШЕ ЗДЕСЬ БЫТЬ!!! — охрипший Лаури схватился за голову и медленно осел на землю, — Теперь я НИКОГДА не смогу вернуться… Никогда…
Его колотила крупная дрожь. Ниссен сидел, подогнув ноги под себя, пытаясь сжаться в маленький комочек, чтобы стать более незаметным и отгородиться от окружающего мира. Он продолжал бесшумно плакать. Словно боясь, что сама местность оскалится на него, будто волчица.
Пират просто стоял напротив, утопая в болоте собственной вины перед сидящим на земле шаманом. Он осторожно сделал шаг в его сторону, но не встретил сопротивления. Лаури раскачивался подобно маятнику, крепко зажмурившись и прерывисто дыша, изредка вздрагивая всем телом. Морган коснулся плеча мужчины, аккуратно проскальзывая пальцами в слипшийся от крови мех и легонько сжимая их.
Ниссен на мгновение замер, а затем медленно повернул голову в его сторону, награждая пирата настолько убийственным взглядом, что все и без слов было понятно.
Ударом, которым сейдман сшиб пирата с ног, можно было спокойно убить лося или бычка, но Морган не был ни тем, ни другим. Лаури по-кошачьи перескочил упавшего и уселся на него сверху, осыпая южанина градом ударов, выкрикивая проклятья на норманнском. Браун даже не думал сопротивляться, смиренно принимая все, лишь прикрывая голову руками.
При очередном замахе, северянин болезненно вскрикнул и схватился за бок, на котором краснела пропитавшаяся кровью повязка, оказавшаяся бывшей рубахой. Мужчина зашипел от боли и повалился на другой бок, скатываясь с Моргана, который недвижимо лежал на спине, глядя на кроны вековых сосен. Раны от ударов болели и кровоточили, он не обращал на это внимания.
По бледному северному небу плыли облака, сбиваясь в стайки. В голове после снова звенело, но сосущая пустота и жгучая вина оттесняли это на второй план. Браун на миг крепко зажмурился, морщась будто от зубной боли, а затем закричал во всю мощь своих легких. Из кустов испуганно вспорхнули сонные сороки. Вложив в этот крик всю свою злость и бессилие, южанин кричал так громко и душераздирающе, что казалось — его слышит весь остров. Он замолк и резко сел, не давая себе возможности спасовать перед грузом вины за все содеянное, особенно перед Лаури. В душе Моргана зияла дыра, и в этот раз она все больше походила на бездну.
— Да! Во всем, что случилось виноват только я! Я! И никто больше! Это я притащил сюда головорезов, в частности Вуда! Да! Я обманом заставил тебя пойти за собой, чтобы ты привел нас к этому месту! Да! Я тебя использовал! — Морган бил себя кулаком в грудь, глядя на морщащегося от боли норманна, — И вина за все случившееся ТОЛЬКО НА МНЕ!
Он замолчал, переводя дыхание и пытаясь сдержать кашель от садящего ощущения в горле. Сердце колотилось как бешеное, выстукивая чечетку о ребра.
— Если бы я знал, что все так обернётся, — с горечью сожаления произнес пират, сжимая пальцами ворот выглядывающей из-под сюртука рубашки, — то я позволил бы тебе себя убить еще тогда, в тумане… Лаури, если бы я мог вернуться в тот день, то не позволил бы ТЕБЕ спасать меня.
Ниссен обреченно вздохнул, придерживаясь за рану.
— Да как ты не понимаешь, я не мог тебя не спасти! Это был мой долг… Сейд обязывает сохранять любую жизнь, даже такую гнилую как твою!
— Любую?! — искренне удивился Морган, — А как же ублюдок Вуд?! Я видел, что ты сделал…
В глазах Ниссена вспыхнуло осознание, что Браун был там. Норманн переменился в лице, ссутулил плечи и окончательно закрылся от мира, уходя в себя.
На капище воцарилась тяжелая тишина. Из фьорда прилетал лишь тихий плеск воды. Мужчины старались не смотреть друг на друга — им обоим очень тяжело давался этот разговор.
— И как бы ты себя не корил, я считаю, что ты поступил правильно. Ты спас не только девочек, но и всю деревню.
Лаури нахмурил светлые брови, отводя взгляд.
— Я стал убийцей, — глухо промолвил он.
— А убийца стал бы защищать тех, кто считал его чужим? — Пират устало провел рукой по лицу, отмечая, что на пальцах осталась кровь. Мужчина не был до конца уверен, что это не было останками бывшего квартирмейстера. — Они тебе и близко не родня, но ты наплевал, что они тебя всю жизнь шпыняли, а потом едва не сожгли. Ты их защитил. Так ответь мне: что бы с ними со всеми стало, не останови ты этого бешенного пса?
Как южанину показалось, его слова заставили Лаури крепко задуматься над сказанным. Морган же желчно хмыкнул, глядя на то, как потупился сникший нораманн.
— Молчишь? Сказать нечего? Так вот, задавай себе этот вопрос каждый раз, как надумаешь снова себя винить.
Лаури вновь промолчал, но теперь Браун понял, что молчит северянин не из-за того, что «сказать нечего». Ниссен попросту клевал носом, явно теряя сознание от потери крови. Повязка уже не просто пропиталась алым, она буквально сочилась, истекая красными каплями, будто ягодным соком.
— Ты встать-то сам сможешь? — пират кое-как поднялся на ноги и приблизился к белому как снег шаману.
— Не нужна мне твоя помощь, — огрызнулся Ниссен, пытаясь встать. Но предательская земля качнулась под ногами, и мужчина неуклюже плюхнулся назад, осоловело хлопая покрасневшими глазами. Браун устало покачал головой и протянул руку, которую тот неохотно, но все же принял. Пират помог Ниссену подняться и повесил его себе на плечо.
— Порядок? — Лаури положительно кивнул, и они медленно принялись спускаться с холма в сторону дома сейдмана.
Солнце наконец взошло над фьордом, рассеивая туман. В водах сразу за капищем, где матросы «Вольного ветра» увидели женскую фигуру, проступили из туманной завесы острые камни. В этом месте начинался бездонный омут, который продолжался еще несколько метров вдоль берега, выходя на поверхность острыми как бритва уступами скал. Возле ближнего к берегу выступа плавал без подошвы и содержимого сапог Филиппа Джонса. Пират, как ему показалось, спасся из ожившего ночного кошмара бегством, но весьма глупо расстался с жизнью в пасти равнодушного омута.
Боги приняли жертвы за нанесенные им оскорбления.
[1] Боги, у меня больше нет дома. Я — проклят.
====== Глава 7. Точка невозврата. (от 04.09.19) ======
В хижину сейдмана они буквально ввалились, падая без сил. Избитый пират и обескровленный шаман последние пару десятков метров тащили друг друга из последнего. Дом, на удивление Ниссена, не разграбили и не сожгли. Все было так, будто он никуда и не уходил. Разве что все покрывал слой пыли и очаг привычно не разгонял холод и мрак. Видимо, ярл не дал бунту одного говорливого фанатика перерасти во что-то большее.
Мужчины облегченно рухнули на широкую кровать и несколько минут молча переводили дыхание.
— Ты живой? — Морган неуклюже приподнялся на локте, разглядывая бледного как смерть северянина. Лаури лежал с прикрытыми глазами и старался не проваливаться в пучину беспамятства. В ответ на вопрос пирата он покачал в воздухе грязной рукой, — Ясно. Где у тебя бинты или какие другие тряпки, бочину тебе залатать?