— Это не правда, — так же звонко ответил Фабусь.
— Послушай, я не хотел этого говорить, — Манфред, похоже, утомился спорить с ребенком. — Но я должен. Тот человек, с которым вы жили в деревне, он не твой папа. Он… кхм… мой дядя. Твой двоюродный дедушка, понимаешь? Так вышло.
Радка стиснула кулаки. Кажется, Манфред вот-вот допросится, и она не посмотрит, что магии у неё нет. Но Фабусь ничуть не растерялся.
— Я знаю, что он не мой папа, мама говорила, — и в голосе сына не было ни капельки печали. Рада прильнула к двери еще сильнее. После попадания в общежитие найденных она больше ни разу не упоминала о настоящем отце мальчика, о котором много рассказывала, стоило ей обнаружить в нем искорку магии. И сейчас она ругала себя, что не уследила за ним. Она лишила его знакомых людей, пусть и не слишком близких. Даже Хенрык, хоть и редко возился с ребенком, относился к нему по-доброму. А она увезла его в чужой город и надеялась, что её одной хватит.
— Вот я и есть тот отец, о котором она говорила! — выпалил Манфред.
— Нет, — упрямо возразил Фабусь. — Мама говорила, что как только папа узнает, что я у него есть, он сразу заберет нас к себе.
Рада подняла глаза на мужа, глаза которого расширились.
— И он пришел, — продолжал мальчик весело. — И забрал нас. Наш папа Грим! И женился на маме!
Реакция Радки оказалась быстрее, чем у боевого магика, и неспроста. Он собирался войти в комнату и возразить, тогда как она должна была защитить своего сына. Одним резким броском она пригвоздила мужа к стенке, крепко стиснув руки на его шее, и чудом не толкнув дверь.
— Ты можешь не признавать его официально, — прошипела она прямо в лицо ошеломленного магика. — Но ты не возразишь ни слова на его утверждение. Иначе я сделаю твою жизнь невыносимой. Ты понял?
Огонек, на мгновение загоревшийся в его глазах, напугал Радку, что сейчас он назло ей пойдет и всё испортит, но тот тут же погас, и магик с трудом кивнул. Только после этого Радка отпустила его.
— Прости, — смущенно произнесла она, отводя взгляд. — Я не хочу, чтобы ты обидел моего мальчика.
— Тогда уж нашего, — буркнул Мейнгрим, потирая шею. — Ведьма.
И наконец толкнул дверь в детскую, прерывая спор Манфреда и ребенка.
— Радослава! — обрадовался ей Манфред. Он даже шагнул к ней ближе, но наткнулся взглядом на её сапоги и смущенно застыл на месте. — Почему наш сын не верит мне?
— Мне бы хотелось узнать, почему ты в комнате моего Фабуся без моего ведома, — ледяным тоном произнесла Радка. Запоздало она испугалась, что, пока она спала, сына могли уговорить уехать от неё. Посулить чудеса, каких у магиков много, и забрать. Потому что он похож на золотого магика, и потому что у него есть дар. Сам по себе же Фабусь был нужен только ей, и теперь ей стало страшно, что она позволила себе думать, будто им так будет лучше.
Что, если бы она не сообразила сообщить Мейнгриму о том, кто помог его сестре избавиться от проклятия? А если бы сама Ева из желания досадить ей и заодно обожаемому брату не настояла на этой свадьбе? Сейчас она не имела бы никаких прав на своего сына, и сама не заметила бы как это случилось.
Смешно, она всегда любила Фабуся, но только сейчас поняла, что любит его самого по себе. Не сына магика и не ключик в этот чудесный мир, а просто своего сына.
— Но… — Манфред смутился, надо же. — Он и мой сын тоже.
— На самом деле у тебя есть сын, — не меняя тона, продолжила Радослава. — Фабусь, помнишь мальчика, с которым ты познакомился в день, когда нас принес сюда дракон?
Фабиуш задумчиво уставился в потолок. Он прекрасно помнил, Радка была уверена. Просто не хотел говорить. Тот мальчик, капризный и шумный, ему совсем не понравился.
— Я мамин сын, — наконец произнес он и в мгновение ока оказался за спиной Радки, где и вцепился в её брюки. Лицо Манфреда скривилось от зависти и восторга — мальчик владел перемещениями почти как взрослый золотой магик. И он не желал знать своего отца, что за незадача. — И еще дяди Грима!
Они все, и Радка с Фабусем, и Манфред обернулись на молчавшего до сих пор Мейнгрима.
— Да, кхм… — магик рассеянно потер шею. — Думаю, так оно и есть.
Радостно пискнув, Фабусь отпустил материнские ноги и бросился к синему магику. Он повис у него на шее, и Мейнгриму ничего не оставалось, как неловко приобнять мальчика и похлопать его по спине.