— Когда войдем, приложи браслет к любой стене и пожелай городу что-нибудь хорошее, — шепнул ей Мейнгрим, сильнее стискивая локоть пальцами. — Остатки твоей личной магии вольются в общий поток.
— Поняла, — шепнула в ответ Радка, благоразумно решив не тратить время на выяснение, почему об этом нельзя было предупредить дома.
Они вошли прямо в этот колеблющийся столп воздуха, и Радка почувствовала так, словно её обнимало мягкое пуховое одеяло. Как же она соскучилась по ним! В домах магиков никогда не было достаточно холодно, чтобы кутаться в такие.
Рада уже собиралась спросить мужа, где те самые стены, к которым можно прикоснуться браслетом, как они оба вдруг провалились под казавшуюся такой крепкой и надежной брусчатку площади.
В каменном мешке, куда они угодили оба, было на удивление светло и сухо. Оглянувшись на мужа, Радка обнаружила, что он стоит, приложив свою перчатку к камню. Она последовала его примеру и прижала браслет к стене.
«Нужно что-то пожелать городу», — вспомнила она и прикрыла глаза. Что она хотела для приютившего её города, ставшего новым домом? Если бы ему грозили войны, она бы пожелала ему устоять, но город мог измениться под влиянием чужаков изнутри, и все чаяния боевого магика, которые можно было разгадать по его лицу, были ничтожны.
«Пусть город будет вечно таким, каким его создали магики яблоневого королевства», — пожелала Радка и запоздало испугалась своего желания. Конечно, никаких остатков магии не хватит, чтобы её пожелание сбылось, такой магии просто не существует. Но что, если бы всё-таки получилось? И любые попытки изменить город пусть даже к лучшему были бы обречены на провал? Да уж, за такой пожелание её не погладят по голове!
Поддавшись минутной панике, она дернула руку, но браслет словно прилип к стене, становясь всё холоднее и холоднее и словно высасывая тепло у неё самой. Радка задергала рукой, пытаясь стащить с руки браслет, но лишь потеряла силы, и повисла на браслете, теряя сознание. В уши её словно натолкали пуха, а в глазах потемнело.
Сквозь этот пух она не слышала, что говорил Мейнгрим, и только догадывалась, что он обеспокоен. Леденящий кожу холод от браслета наконец прекратился, и она почувствовала, как её тело снова согревается.
— Я прямо чувствовал, что нельзя тебе идти на этот прием, но тебе же мои слова не указ! — Радка снова могла нормально слышать, и первое, что она услышала, было возмущенное бормотание супруга, крепко обхватившего её и поднявшего на руки.
Браслет был на месте. Силой или магией Мейнгрим сумел отцепить его от стены, не снимая с жены.
В этот момент одна из стен то ли опустилась, то ли поднялась или ушла в сторону — Радка не успела понять, потерявшаяся в пространстве после обморока, и они оказались в зале.
Девушка почувствовала, как дернулась рука Мейнгрима и снова замерла. Словно он хотел поставить её на ноги, но сообразил, что так будет выглядеть хуже, и смирился с тем, что они появились перед гостями с женой на руках.
— Синий магик Мейнгрим с супругой Радославой, — объявил без эмоций неживой голос. Такой Радка уже слышала у Розы на приеме — это тоже была магия.
Вот теперь Мейнгрим неторопливо поставил её на ноги и прижал к себе, словно они были пылкими возлюбленными. От этого бедное сердце Радки забилось так оглушительно, что должно было слышно каждому в огромном зале. Пытаясь отвлечься от некстати нахлынувших эмоций, Радка огляделась. Кажется, они припозднились — кое-где еще открывались такие же порталы, больше напоминающие каменные мешки, выпуская магиков и магесс парами и по одному, но в остальном зал был полон. А к ним навстречу уже спешили хозяева приема. Радка никогда не видела Берхту и Берхта, но не понять, что это они, было невозможно.
Дородные и коренастые, они были похожи словно две капли воды, и ничуть не стеснялись своих фигур, укутавшись в целые кипы зеленого шелка, отчего казались даже толще, чем были на самом деле.
— Я понятия не имела, что ты такая важная птица, — шепнула Радка, приготовив самую очаровательную улыбку, в которой уже не была так уверена, как раньше — на Мейнгрима она действовала как-то не так. — Гостей вон сколько, а они идут к нам!
— Я тоже не имею понятия, — сквозь зубы прошипел тот, оскалившись в улыбке. — Зачем они идут к нам. Сомневаюсь, что Берхт даже знает мое имя!