Горький не видел, что в массе русского народа шел величайший подъем, крестьяне даже самых захолустных деревень брали землю и проявляли творческую инициативу, рабочие повсеместно брали в свои руки заводы и фабрики, всюду и повседневно возникали новые организации.
«И тем, кто говорит, что нами ничего не сделано, что мы пребывали все время в бездействии, что господство Советской власти не принесло никаких плодов, мы можем только на это сказать им: загляните в самые недра трудового народа, в толщу масс, там кипит организационная, творческая работа, там бьет ключом обновляющаяся, освященная революцией жизнь»[83], — говорил Ленин на III Всероссийском съезде Советов.
К первым месяцам после Октября, в то время когда разнузданная толпа громила дворцовые погреба и совершала налеты и грабежи, относятся наиболее резкие выступления Горького против большевиков. Он усиленно подчеркивал отрицательные явления, не видя и не желая видеть главного и основного — могучих созидательных сил пролетарской революции. Он видел одно: уничтожение культурных ценностей, расхищение общественного имущества, взрывы мелкособственнического эгоизма и, как он писал, «всеобщее одичание».
В статье «Пророческие слова» Ленин, приводя слова Энгельса о предсказанной им в 1887 году всемирной войне и ее последствиях — «голод, эпидемии, всеобщее одичание как войск, так и народных масс, вызванное острой нуждой», писал:
«Как просто и ясно делает Энгельс этот бесспорный вывод, очевидный для всякого, кто хоть немного способен подумать над объективными последствиями многолетней тяжелой, мучительной войны. И как поразительно неумны те многочисленные «социал-демократы» и горе-«социалисты», которые не хотят или не умеют вдуматься в это простейшее соображение.
Мыслима ли многолетняя война без одичания как войск, так и народных масс? Конечно, нет».
Ленин сравнивал революцию с жесточайшими муками родов, с таким актом, «который превращает женщину в измученный, истерзанный, обезумевший от боли, окровавленный, полумертвый кусок мяса». Но «кто на этом основании зарекался бы от любви и от деторождения?» — спрашивает Ленин. «Маркс и Энгельс… говорили всегда о долгих муках родов, неизбежно связанных с переходом от капитализма к социализму»[84].
Горький не мог не видеть, что статья Ленина направлена и против него. Рождение нового мира, пробивавшегося через эти муки родов, не могло не заставить его присмотреться внимательнее к трагическим явлениям революции. Еще до этой статьи Ленина он писал:
«Грязь и хлам всегда заметнее в солнечный день, но часто бывает, что мы, слишком напряженно останавливая свое внимание на фактах, непримиримо враждебных жажде лучшего, уже перестаем видеть лучи солнца и как бы не чувствуем его живительной силы… Теперь русский народ весь участвует в созидании своей истории — это событие огромной важности, и отсюда нужно исходить в оценке всего дурного и хорошего, что мучает и радует нас».
Горький напечатал эту статью 17 мая 1918 года и вскоре после этого прекратил печатание статей в «Новой жизни».
По словам В. Д. Бонч-Бруевича, Ленин ожидал приезда Горького в Москву. 31 июля Бонч-Бруевич телеграфировал Горькому: «Был сегодня у Вас, Ваши домашние Вас ждали и были удивлены неприездом Вашим[85]. Владимир Ильич также ждал Вас сегодня, вернувшись в Кремль».
Случилось так, что первая встреча состоялась уже после ранения Ленина террористкой Каплан.
Покушение на жизнь Ленина потрясло Горького. Оно показало ему всю остроту и бешеную злобность сопротивления, которое приходилось преодолевать партии в борьбе. Возмущение этим злодеянием, охватившее народ с невиданной силой; устремление к Ленину любви и преданности и к врагам его аффектов гнева и ненависти показало Горькому то, как глубоко проникли идеи Ленина, идеи большевизма в народные массы.
85
У жены Горького, Е. П. Пешковой, была в Москве квартира, в которой жила она и сын Алексея Максимовича М. А. Пешков. — И. Г.