Впереди лежал открытый переход по широкому бетонному мосту в другой блок, откуда я планировал попасть на транзитную станцию и перебраться в восточный корпус базы. Мне не хотелось выходить на улицу и привлекать внимание, путь под открытым небом лежал не близкий, что невольно наводила на мысль о божьей каре: что-то обязательно полетит в мою голову, желая снести ее с плеч.
— Вперед.
Только отступать теперь некуда. Солдаты крепче схватились за оружие и двинулись вперед, я — следом. Пистолет в руке слегка успокаивал, однако уверенности в абсолютной защищенности не придавал. Порывы ветра приносили горький запах дыма, отовсюду слышалась стрельба, а серый бетон и черный металл конструкции моста, тянущегося вдоль высокой стены, выставляли нас практически на всеобщее обозрение.
А смотреть нашлось кому.
— В укрытие, в укрытие!
Прильнув к бетонной перегородке, успев спрятаться от череды выстрелов, несущихся снизу, я заскрипел зубами от злости. Кто бы сомневался, что мы не станем участникамми одного из худших сценариев? Удивительно, что бойцы Рена так быстро смогли прорвать оборону и забраться вглубь базы, что невольно наводило на мысль, а не помогал ли им кто? Вполне вероятно, я не хотел в это верить, и был чересчур ослеплен собственными амбициями, чтобы допустить вероятность получить удар в спину.
— Как много их там? — Спросил я у лейтенанта, который моментом позже спрятался за бетонным укрытием, переводя дух.
— Точно не знаю, генерал. Человек двадцать…
— Проклятье.
Можно попробовать скрыться в здании на противоположном конце моста, прокравшись в тени бетонного заграждения, но мысль о побеге претила и возмущала. Активировав наручный компьютер, я поспешно проверил наше местоположение, сверившись с донесениями о нападении отрядов противника. Они практически добрались до командного центра, это лишь вопрос времени, когда они настигнут и нас. Тянуть больше нельзя.
— Полковник, — установив связь со звездным разрушителем, я искренне надеялся, что не подписываю нам смертный приговор. — Начинайте обстрел.
Тишина в ответ застала врасплох, я проверил чистоту линии передачи, отметив отсутствие помех, так что мужчина попросту молчал. И отсутствие ответа пугало сильнее всего. Я почувствовал, как по спине пробежала дрожь, прохладный ветер тронул затылок, от чего волосы встали дыбом.
— Полковник, черт возьми, это приказ!..
— Простите, генерал, — виновато пробормотал мужчина, — но я не могу пожертвовать нашими людьми ради несбыточных целей.
— Что?!.. Полковник!..
Но было поздно, офицер прервал связь.
Да как он вообще посмел дерзнуть?! Клянусь, если мы выберемся отсюда, я устрою публичную казнь, чтобы все знали — меня нельзя обманывать!
Правда пугала, что бравое «когда» неожиданно обратилось боязливым «если». Черт, неужели я действительно мог проиграть? В командном центре я ощущал уверенность, что у нас все получится, и удастся одолеть Кайло Рена, пусть и ценой человеческих жизней. А теперь, когда полковник Жакуу отказался подчиняться приказу, я выглядел не только посмешищем, но и трусом в глазах собственных солдат: решил спасти собственную шкуру и уничтожить противника, пожертвовав бойцами. Дьявол! Да будь они все прокляты!
Неожиданный шум в воздухе вынудил меня отвлечься от раздумий, он нарастал столь быстро и стремительно, отчего я в ужасе представил, как разрываются барабанные перепонки. Напряжение достигло пика, когда в паре десятков метрах над головой промчался огромный корабль, напоминающий летающую тарелку. Присмотревшись, с некой смесью злости и недовольства признал в нем Сокол Тысячелетия, который зашел на вираж и мчался нам навстречу, выплевывая яркие вспышки плазмы.
В глазах отразился блеск пламени, когда выстрелы обрушились на вражеских солдат внизу, а затем разнесли основание моста. Камень под ногами задрожал, начал крошиться, по нему побежали трещины с оглушительным хрустом. Облако пыли и дыма застилало вид, в ушах стоял звон, поэтому, когда я начал падать, толком не сообразил, что происходит.
Падение длилось не более пары секунд, я лишь почувствовал боль: в ногах, коленях, руках; как мелкие осколки булыжников ссадили кожу, а камни крупнее били по спине. Задыхаясь от облака поднявшейся пыли и дыма, ощущая жар огня, я надеялся, что не погибну столь плачевной и глупой смертью. Быть расстрелянным из ржавого куска металлолома — вздор!
Похоже, многие из офицеров остались в живых, о чем свидетельствовал судорожный кашель, разрывающий пространство и раздраженная ругань. Звуки выстрелов отдалились, остались позади, но едва мы успели прийти в себя, как шквальные порывы ветра развеяли густую дымку.