– Могу.
– Подкинешь меня до дома? А то у нас в поселке, как сезон кончился, маршрутки резко отменили. Все для вас, курортников, у нас тут делается. А местным – фигу.
– Семь рублей.
– А горячий девичий поцелуй тебя устроит?
– Даже боюсь себе представить, – хмыкнул я довольно по-хамски, – как ты расплачиваешься, когда тебе приходится ехать в Сочи.
Кристина сердито фыркнула и, так сказать, замкнулась в гордом молчании.
Но всю дорогу, пока мы шли от пляжа к припаркованной машине, она стреляла по сторонам глазками с таким видом, будто говорила всем встреченным землякам: смотрите! С каким я иду парнем! Да еще с москвичом!
Когда мы проходили марину, то есть место швартовки маломерных судов, я остановился. Дело в том, что к берегу подходил точно тот самый катер, что атаковал меня вчера на темниковском пляже! Я сразу узнал его! Довольно старый, советской еще конструкции, очень железный, крашенный в темно-красный, почти бордовый цвет, с пятнами ржавчины, с плексигласовым защитным стеклом. А управлял судном не кто иной, как мой старинный друг-приятель Петр Сердарин!
Увидев с борта нас с Кристиной, он улыбнулся и скупо взмахнул рукой.
Мы оба помахали в ответ.
– Подожди, Кристинка, – сказал я, – мне с соседом парой слов перемолвиться нужно.
Сердарин выключил мотор, катер на холостом ходу уткнулся носом в землю. Петр спрыгнул в воду, схватил веревку (или, по-морскому, конец) и стал подтягивать судно на берег. Потом зацепил шнур за стапель и пошел поздороваться с нами.
После взаимных приветствий я напрямик спросил его:
– Ты вчера в темниковской бухте был?
Видимо, вид мой был суров, потому что сосед насторожился:
– А что случилось?
– Гонял там какой-то подлец на катере, людей чуть не передавил.
– А я при чем?
– Катер вот этот самый был, – я указал на виновника разговора.
– И во сколько дело было?
– Около часа дня.
– Я так и знал! – в сердцах воскликнул Сердарин и грязно выругался, не стесняясь Кристинки.
– А что такое?
– Ты представляешь, – мой приятель уснастил свою речь другими типично морскими выражениями, которые, впрочем, ни в коей мере не могут быть повторены по соображениям цензуры, – вчера как раз, – он снова перешел на матерную лексику, – катер мой угоняли! А что было-то?
– Да кто-то на катере твоем чуть людей на темниковском пляже не переехал. Ты что, не знал?
Я внимательно следил за реакцией Сердарина на мои слова, и по всему выходило, что он чист и говорит правду – или что-то похожее на правду. И ко вчерашнему наезду на меня вряд ли имеет отношение. Слишком уж искренне он ругался.
– Да как же твое судно угнать-то могли?
– А вот так. Привез я отдыхающих с рыбалки, вот прям здесь выгрузились, потом мужиков знакомых встретил, что-то мы с ними затрындели, а потом глядь, катера-то нет!
– Как же ты его потом нашел?
– Бросили на берегу, у горпляжа. Под вечер. Мужики мне звонят, говорят: не твое ли имущество бесхозное там-то болтается? Ну, я туда.
– И ничего не взяли?
– Канистру только с солярой скоммуниздили.
– Кто б это мог быть, по-твоему?
– Есть у нас тут разные, – неопределенно проговорил Сердарин, – темные личности… Ничего, я их установлю, бошки-то им пооткручиваю.
– Ты и мне дай знать.
– А что такое?
– У меня к похитителям этим свой счетик имеется, – и поведал Петру о том, как с помощью его катера меня вчера пытались размазать по воде на темниковском пляже.
Отчего-то появилась у меня уверенность, что насчет похищения плавсредства сосед не врет. Что не он пытался вчера наехать на меня – слишком Петр открыт и прямодушен, если что ему во мне не понравится, пойдет на вы с открытым забралом, безо всяких подлостей.
– А Лия твоя, кстати, править катером умеет? – спросил я.
Сердарин хмыкнул.
– Думаешь, она совсем с ума сошла? – в разговорах с соседями Петр свою женку обычно не щадил. – Да, я ее учил водить, она умеет. Вот только зачем ей?
Я не стал делиться с приятелем своими соображениями относительно тетушкиного наследства, и мы распрощались.
Дошли до парковки и сели с Кристинкой в мою «БМВ».
– Эх, какая у тебя машинка! – с восхищением вздохнула девушка. – Гоняешь, небось?
Из чувства противоречия я поехал медленно-медленно.
Поселок Тальяново лишь одним своим краем выходил к морю и далеко распространялся в глубь материка, обживая всю долину, расползаясь по ней домиками. Расстояние от участка тети Марго до пляжа составляло, согласно спидометру, почти пять километров. За те годы, что я тут не был, поселок обустроился, похорошел. Появились дорожные указатели – названия навевали южную негу и расслабуху: улицы Санаторная, Вишневая, Отрадная, Самшитовая. И даже переулок Счастливый. Подумать только, Счастливый!