— Я согласна с Горьким насчет того, что для счастливого брака нужно взаимное уважение и общность интересов, а если этого нет, то ничего не получится.
— Конкретизируйте, пожалуйста, — попросил я.
— Ну, если конкретно, то, например, Петр и Наталья: они с самого начала не были интересны друг другу, им не о чем было разговаривать, и к концу книги он называет свою жену глупой и скучной, то есть брак явно неудачный, хоть и куча детей. Другой пример — Яков и Полина. Полина все время настаивает, чтобы Яков на ней женился, потому что ей хотелось денег, а кончилось все плохо, Якова ограбили и выбросили из поезда, то есть здесь мы тоже видим, что отношения, основанные на корысти, обречены на гибель. А вот совершенно противоположный пример: Алексей и Ольга, они думают и чувствуют одинаково, поэтому брак у них долгий и крепкий.
Никаких записей у Марины не было, видимо, она полностью полагалась на свою память. С памятью у нее все было в порядке, а вот с вдумчивостью и внимательностью — не очень. Речь бойкая, гладкая, но не литературная. Похоже, девочку интересуют исключительно вопросы замужества, брака и семьи. А вот проблемы любви, поднятой в книге, она не заметила вообще. Наверное, она принадлежит к той части молодого поколения, которая думает скорее о том, чтобы выгодно устроиться, а не о том, чтобы испытывать сильные чувства. Забавная девочка! В ней нет абсолютно ничего, что хотя бы в минимальной степени перекликалось с душевным складом Владимира Лагутина, который очень много думал о любви и почти совсем не думал о женитьбе. Полярные противоположности!
— Вас не смутило, что Алексей начал жить с Ольгой, когда она была еще несовершеннолетней? — задал вопрос Вилен.
— А что в этом такого? — искренне удивилась Марина.
Мне показалось, или лицо Сергея мгновенно переменилось, побледнело и как будто заострилось? Впрочем, у меня не было возможности разглядывать его достаточно внимательно, нужно было слушать Марину.
Действительно, что «такого» в сожительстве взрослого мужчины с несовершеннолетней? Не то эта Марина — совершенно пустое существо, лишенное моральных ориентиров, не то вся современная молодежь такая и она — просто типичный представитель поколения «игрек». Я добавил ее имя к уже написанным двум — Алексея-Цветика и Оксаны: это первоочередные кандидаты на выбывание. Мне не нужны в проекте ни наглые халтурщики-обманщики, ни люди, которые ни в чем не похожи на моего троюродного племянника Володю.
— У вас всё?
— Да, — дерзко, даже с каким-то вызовом ответила она. — А что, мало?
— Достаточно, — сухо произнес я. — Теперь хотелось бы послушать Артема.
Вчерашний рассказ Вилена о том, как его подопечный работал над текстом, меня заинтриговал, и очень хотелось посмотреть, как же выглядят результаты столь кропотливой работы.
— Я обратил внимание в первую очередь на терминологию, — начал Артем неторопливо и словно бы размышляя. — В романе есть часто используемые слова: тень, страх, скука, зависть, понимать и не понимать. И всякие синонимы и производные от этих слов. Это, если можно так выразиться, основная лексическая база, на которой построено все повествование и которая создает определенную атмосферу. Например: «Человек, который привык бояться, всегда найдет причину для страха». Совсем короткая фраза, и в ней целых два слова об одном и том же. Или вот еще характерное, там, где Петр показан после убийства подростка, товарища своего сына Ильи: «Разум его был недостаточно хитер и не мог скрыть, что страх явился за секунду до убийства, но Петр понимал, что только этот страх и может, хоть немного, оправдать его. Однако, разговаривая с Ильею, он боялся даже вспоминать о его товарище, боялся случайно проговориться о преступлении, которому он хотел придать облик подвига». Всего в одной фразе два раза использовано слово «страх» и два раза — «боялся». И в предыдущем предложении перед процитированным тоже есть «страх». С «тенью» и прочими словами та же история, у меня все выписано с указанием страниц, если не верите.
Я с трудом сдержал улыбку. Именно эта фраза и вообще вся ситуация с убийством были подробнейшим образом проанализированы в «Записках» Володи Лагутина. Получалось, что хотя бы в чем-то одном Артем совпал с моим племянником, и это внушало оптимизм.
— Почему же не верим? Верим. Еще что-нибудь?
— Разумеется. — Артем важно кивнул. — Это я только по лексике прошелся. У меня есть что сказать по конкретным эпизодам и по подаче материала в целом. С чего начать?