— Что-то сломалось?
— Только моя нога, приятель. Она сломана, — Танго пытается сесть, но, сделав вдох, почти падает обратно. — И, может, еще пара ребер.
Покашливание сопровождает его слова.
— Все будет нормально, ты и сам знаешь. С тобой бывало и хуже.
Танго хватается рукой за воротник моей футболки, и вены на его покрасневшем лбу вздуваются.
— Я знаю, что все будет нормально, но эта херня болит, как проклятая. Позвони в «скорую».
Танго никогда не умел терпеть боль или слабость. Да и никто из знакомых мне людей не умел, включая меня самого, а все эти разговоры в стиле «успокойся» — просто старая привычка.
— Я уже позвонил в «скорую». Они в пути! — кричит мужчина позади нас. Позади нас. Почему никто из них не подошел, чтобы помочь?
— Ладно, я не стану повторять, что все с тобой будет нормально. Просто расслабься на минутку.
Я осматриваю его ногу и вижу то, чего и опасался. Кость проткнула кожу. Стягиваю с себя футболку и туго заматываю ею ногу.
— Приятель, избавь нас от стриптиза, — пытается шутить Танго.
— Если бы ты видел свою ногу, ты бы не смеялся, придурок.
— Вот это Джегз, которого я знаю и люблю. Давай, руби правду-матку, док, все плохо?
Все его шуточки — лишь бравада, но он вспотел, и взгляд его так похож на тот, который я видел, направляя его как-то в Германию с тем, что мы надеялись, было пневмонией, а не раком легких.
— Тебе нужна будет операция, приятель, — Танго опускает голову на землю и кладет грязную руку себе на лоб. — Это небольш…
— Не надо, — рычит он.
Пока он огрызается в ответ на мои слова, взвизгивают сирены, и «скорая» влетает на парковку.
— Я еду с тобой, — говорю я.
— Все нормально, оставайся здесь, — говорит он, пока парамедики бегут к нам.
— Нет, — протестую я. — Завязывай уже с геройством, Железный человек.
Слушая, как парамедики обмениваются замечаниями, Танго бледнеет. Может, это от того, что они разговаривают по поводу торчащей наружу кости, а может, из-за боли, но он вот-вот вырубится.
— Он теряет сознание, — говорю я парамедикам.
— Сэр, не могли бы вы отойти к остальным, пожалуйста. У нас все под контролем.
— Он потерял сознание, — говорит другой парамедик.
— И я думаю, у него сломано несколько ребер, — добавляю я, игнорируя просьбу отойти.
— Вы доктор? — спрашивает тот из них, кто предложил мне встать к остальным.
— Военный медик, бывший, — парень кивает и поворачивается к Танго. — Мы братья. Я еду с вами.
Никто не возражает мне, и мы укладываем Танго в машину. Приходится попотеть, чтобы поднять носилки, ведь он далеко не маленький. А чтобы поднять с земли меня, понадобится не менее пяти человек.
Мы усаживаемся в «скорую», и Танго приходит в себя, но пребывает в состоянии прострации, и это даже к лучшему, ведь так он не чувствует боли. Медики быстро налаживают капельницу с обезболивающим, а значит, скоро все будет нормально. Странно наблюдать и ничего не делать. Мне это не нравится.
Пытаясь себя чем-то занять, я достаю телефон и вижу, что батарея заряжена всего на одно деление. Десятиминутная зарядка не очень помогла. Я набираю Кэли сообщение.
Я: С Танго все будет нормально, но был несчастный случай. Встретимся в больнице. Ему потребуется операция.
Меньше, чем через минуту приходит сообщение от Кэли, и это ответ, которого я ждал.
Кэли: Что? С ним все нормально? Что случилось? Я уже еду.
Вот так просто. Боже, мне нужна такая цыпочка, как Кэли. Другая жена сейчас бы бегала кругами и вопила так, словно настал конец света. Но не Кэли. Если бы все могли вести себя, как она, нам бы требовалось намного меньше «Ксанакса». (Прим. успокоительное средство).
Джегз: Он упал со второго этажа. Серьезно повредил ногу, наверное, сломал несколько ребер. Сейчас он в шоке, но мы уже едем в больницу.
Кэли: Спасибо, что остался с ним.
Это самое милое, что я когда-либо слышал от девушки.
Через несколько минут мы уже влетаем на больничную парковку и останавливаемся у самых дверей. Как я и ожидал, меня просят пройти в комнату ожидания и подождать новостей о состоянии Танго там. Я легонько хлопаю Танго по плечу и говорю, что я его жду. Он не отвечает, но я знаю — он понимает, что я здесь.
Знаю, что у Танго были все шансы умереть несколько лет назад. Если честно, я не встречал другого такого, как он. Иметь диагноз рака легких в молодом возрасте, бороться с болезнью и быть «списанным» для «доживания» домой — немногие могут похвастать такой историей. А потом чудесным образом этот парень победил болезнь, но решил оставить всех в заблуждении относительно своей смерти. Я все еще не до конца понимаю, что заставило его так сделать, но он тот, кто он есть. Я был по-настоящему удивлен, когда он женился и завел семью. Он не казался тем, кто женится. Но Кэли — женская версия Танго, так что во всем этом, думаю, есть какой-то смысл.
Плюхнувшись в одно из синих кресел в углу комнаты ожидания, я беру автомобильный журнал со столика рядом. Пытаюсь сосредоточиться на статье, но по каким-то странным причинам меня больше заботит запах аммиака и поток людей, помогающих другим людям. Я пытаюсь отвлечься, но потом на меня накатывают воспоминания об оторванных конечностях, взорванных телах, шрапнели, уродующей красивые лица. Этим я хотел заниматься всю свою жизнь. Боже, это так бесило моего отца. Все, чего он хотел для меня — чтобы я взялся за его ремонтный бизнес. Да, это мне тоже нравится, но помогать людям нравится больше. Но уже неважно, я принял решение. Надеюсь, смогу реализовать себя, помогая больным машинам.
Кэли, Саша и Тайлер вбегают в комнату ожидания. Кэли торопится, и это меня удивляет. Она всегда выглядит спокойной, и обычно тяжела на подъем, во всяком случае, такой я ее не видел. Да, я понимаю, что все мы должны быть стойкими, но в момент, когда кто-то, кого ты любишь, оказывается в беде, нечем скрыть свою боль.
— Могу я его увидеть? — первое, что спрашивает Кэли.
Я бросаю журнал на столик и поднимаюсь, притягивая ее к себе.
— Все будет нормально, детка.
— Не разводи тут это дерьмо, Джегз! Просто скажи, могу я его увидеть или нет! — она вырывается из моих объятий и бежит к стойке регистрации. Она невероятно измотана.
— Что случилось? — спрашивает Саша тихим шепотом, накручивая конский хвост Тайлер на палец.
— Сломана нога и, может, еще несколько ребер, — говорю я ей.
— Да, так и сказала Кэли.
— С ней все нормально? — спрашиваю я Сашу.
— Не совсем. Но она держится молодцом. Танго — ее жизнь, без него у нее как будто бы ничего нет. Она только и говорит, что о нем. Они не очень приветливы с другими, но на самом деле это не так.
— Я понял, — говорю я. — Эй, милашка, — говорю я Тайлер, которая пытается понять, что происходит.
— С папой все будет хорошо? — спрашивает она тихо, крепко обнимая свою куклу.
— Я думаю, они сейчас решают, какого цвета будет гипс на его ноге. Все с твоим папой будет нормально, — говорю я ей с улыбкой.
Тайлер протягивает руку и обнимает меня за ногу.
— Спасибо, что помог моему папочке. Он говорил мне, что ты всегда был с ним рядом.
Я опускаюсь на корточки перед Тайлер и кладу руки ей на плечи.
— Твой папа тоже всегда был со мной рядом. Для этого и нужны друзья. Не забывай об этом, хорошо?
Она моргает своими большими глазами, затем встряхивает темными волосами и смотрит на Сашу.
— Я думаю, что тете Саше тоже нужен такой друг, — хихикает она.
— О, Боже мой, и ты туда же! Цыц, Тайлер! — Саша хватает Тайлер за руку и тянет ее к одному из кресел рядом со мной.
— Мне кажется, в мире есть пара людей, которые о тебе беспокоятся, — говорю я Саше, толкая ее в плечо.
— Да, и все они чокнутые, — говорит она игриво, и Тайлер смеется.