— Я ничего не буду говорить об этом, пока ты не определишься со своими чувствами. Знаю, что тела могут говорить громче, чем наш разум, принимая решения, которые не должны быть приняты, — говорит он, наводя меня на мысли, которыми я, вероятно, буду руководствоваться.
— Ты так чувствуешь себя относительно этой ситуации? — спрашиваю я с любопытством, гадая, было ли это побочным эффектом того, что его тело говорило громче разума.
— Ты издеваешься? С той секунды, как я встретил тебя и узнал, какая ты, это все, о чем я мог думать. Я хотел тебя, но не мог получить. Поэтому сегодня вечером я — везунчик.
— Почему ты так считаешь? — спрашиваю я его, непристойно соскальзывая с его колена и натягивая свои штаны.
— Ты слишком красива, чтобы заинтересоваться таким мужчиной, как я, — говорит он. Утверждение, аналогичное тому, что он произносил сегодня, но я до сих пор не уверена, что понимаю правильно.
— Я понятия не имею, почему ты так говоришь о себе. Ты невероятно красивый мужчина. За всеми татуировками на твоем теле и за твоей длинной бородой я вижу сексуального мужчину с очень большим сердцем и очень грязным ртом.
Джегз смеется от моих слов.
— Тебе не нравится моя борода?
— Не то чтобы, — говорю я честно, — хотя стрижка бы не помешала.
— Хм, — говорит он. — Сейчас большинство женщин обожают бороды.
— Почему же? — спрашиваю я.
Он громко смеется.
— Не хочу быть самонадеянным и говорить, что я тебе все покажу, но это единственный способ доказать мою теорию.
Что?
— Я не понимаю.
— Дай мне знать, если захочешь понять.
— О, хорошо, ну, я подумаю об этом... — не уверена, о чем я буду думать.
— Слушай, можем ли мы назвать это перемирием? — спрашивает он. — Я не хочу все время враждовать с тобой. Ты слишком красива, чтобы хмуриться на меня, что ты обычно и делаешь. Я бы предпочел видеть тебя улыбающейся.
— Если бы ты был немного вежливее, — говорю я ему, но думаю, это вряд ли возможно.
— Я постараюсь, — соглашается он.
— И я постараюсь не злиться на тебя и на твои пошлые словечки.
Щурясь от палящего солнца, я вспоминаю прошлую ночь, и дрожь проходит сквозь мое тело, словно товарный поезд. Смущение, дискомфорт, сожаление — все сразу. Я выпила недостаточно много для того, чтобы у меня было похмелье, и все равно ощущения, словно напилась, потому что была вне себя прошлой ночью. Я была вне себя прошлой ночью. Понятия не имею, что сказать ему этим утром или хотя бы как посмотреть ему в глаза. Может, хорошо, что я не видела его выражения лица прошлой ночью, иначе из-за этой его кривоватой улыбки с ямочками согласилась бы на все и попросила бы большего.
В любом случае, я не могу рассказать об этом Кэли. Я не смогу просто сказать это, как бы между прочим, потому что она не отпустит эту тему. Раз уж на то пошло, главной заботой этим утром для меня должен быть поиск новой и увольнение с прежней работы. Я могу сделать это.
Это я соблазнила его. Это моя ошибка.
Поворачиваю свою больную голову в сторону и вижу мигающие цифры на будильнике. Я почти потеряла всякий контроль прошлой ночью. К счастью, сейчас он вернулся обратно. Хватаю свой телефон с тумбочки и жду, пока глаза приспособятся к яркому свету экрана: на часах семь утра. Кэли, должно быть, встала и мечется по дому, пытаясь собрать Тайлер в школу, в связи с чем есть надежда, что в ванной никого нет, и я смогу проникнуть туда без лишних неловких взглядов.
Я хватаю чистое полотенце с верхней полки и на цыпочках пробираюсь в коридор. Открыв дверь в ванную, я просовываю туда свое лицо и чувствую поток теплого воздуха. Кто-то только что вышел из душа. Значит, меня никто сейчас не побеспокоит. Я снимаю одежду, отказываясь смотреть на себя в зеркало, хотя у меня, собственно, и нет такой возможности, потому что оно запотело.
Я была бы разочарована, увидев свой взгляд или розовый оттенок моих щек, который, вероятно, навсегда запечатлелся на моем лице. Не могу поверить, что позволила этому произойти. А больше всего не могу поверить в то, что именно я была инициатором.
Поднимаю свою одежду с пола, аккуратно кладу на угол раковины и вешаю полотенце на вешалку возле душа.
Осторожно шагаю внутрь и включаю кран с горячей водой на полную мощность, пытаясь выжечь некоторые воспоминания. Позволяя воде омыть меня, я отступаю, желая опереться на стену, но через момент осознаю, что это вовсе не стена. Мои крики, вероятно, не слышны за шумом воды, и я, осознав, что нахожусь в душе не одна, поворачиваюсь и бью Джегза прямо в живот. Инстинктивно, конечно. Я пытаюсь прикрыть свое тело руками, хотя бы мои «женские части», в то время как он опирается на стену, к которой я хотела прислониться.
— Ты не думала, что следует стучать в дверь ванной, когда она единственная в доме и делится тремя взрослыми людьми? Что, если бы это была Кэли? — он закатывает глаза и фокусирует взгляд на потолке. — С другой стороны, черт, не отвечай.
Я бы ударила его снова, но благодаря инстинктам, мои руки все еще на моих интимных зонах. Я уже должна была выбежать из душа. Я должна была извиниться за то, что не постучала и за то, что врезалась своим обнаженным телом в его. Он только что увидел меня голой. Должна ли я сейчас заплакать?
— Я... я... эм...
— Я уже видел голых женщин раньше, куколка. Нечего стыдиться, — медленно он оглядывает меня с головы до ног. — Ага. Абсолютно нечего стыдиться, — от его слов волоски на моем теле становятся дыбом.
Ситуация почти забавная: я делаю все возможное, чтобы прикрыть свое тело, а его руки сложены за головой, демонстрируя все, что у него есть. Я пытаюсь удерживать свой взгляд на его лице, потому что, в отличие от него, знаю — мне не нужно смотреть куда-либо еще. Его грудь вся в татуировках, и их так много, что я едва могу разобрать рисунки. Это заставляет меня задуматься, любит ли он искусство и является ли именно это причиной того, что его тело разрисовано. И почему я вообще стою здесь, раздумывая над его гребаными татуировками?
— Мне нужно идти, — говорю я, но не двигаюсь с места.
— У тебя больше выдержки, чем у кого-либо, с кем я когда-нибудь встречался, — говорит он мне.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я его.
Он медленно опускает одну руку туда, куда мне не следует смотреть. Джегз закрывает глаза, и я не могу понять, что он делает. Нет, забираю свои слова обратно. Я прекрасно понимаю, что он сейчас делает. Он, вероятно, думает, что мы возьмем второй раунд после прошлой ночи. Часть меня хочет быстренько взглянуть вниз, прежде чем выпрыгнуть из душа, но это только натолкнет его на неверные мысли. Хотя, его глаза закрыты, и он даже не узнает. Я быстро опускаю взгляд вниз. О. Мой. Бог. Джегз не преувеличивал, и он выглядит больше, чем казался вчера на ощупь. Как у одного мужчины может быть все это? Это даже выглядит невероятно. Не то чтобы у меня было большое количество мужчин для сравнения, но теперь я понимаю, насколько маленький был у Лэндона.
— Я знал, что ты не сможешь сопротивляться желанию взглянуть, — говорит он.
Я даже не поняла, что мои глаза слишком долго были сфокусированы на нем, но теперь он знает, что я глазела, и это очередной повод, чтобы потом подкалывать меня.
И это становится решающим фактором в моем решении уйти. Выхожу из душа и хватаю полотенце, которое ранее повесила на вешалку, но тут моя нога цепляется за порожек душевой кабины, и я падаю. Я лежу, растянувшись на холодной плитке и чувствую, как мои колени охватывает боль. Как я могла быть настолько глупа, чтобы не смотреть под ноги? В результате лежу на полу в ванной комнате абсолютно голая, и теперь еще у меня все болит. Почему? Теперь я действительно хочу заплакать.
— Вот дерьмо, — восклицает Джегз. — Ты в порядке, Саша? — он выскакивает из душа, стараясь не зацепиться за тот же порожек. Джегз нависает надо мной и о... о, нет, думаю, что та самая мужская его часть соприкасается с моей спиной.