— Забвение никому ничем не поможет. Впрочем, если воспоминания тяжким грузом лежат на плечах, легче тоже не станет. Надо искать золотую середину, и поверь моим словам, ведь я сам еще не нашел ее.
— Что ж, давай послушаем, — говорит она и встряхивает своими светлыми волосами так, что несколько прядей падают ей на глаза. — Не убивай себя, Элла. В жизни есть много того, ради чего стоит жить, Элла. У тебя такое многообещающее будущее, Элла. Ты разве не знаешь, что прошлое — это просто прошлое, Элла? И самое важное — это то, что ты решишь делать со своим будущим, Элла, — произносит она с издевкой, видимо, копируя либо свою мать, либо психолога. Все это шаблонные изречения из книг по психологии, я отлично их знаю.
— Элла, — начинаю я, приседая перед ней на корточки, пока она крутится на офисном стуле, как маленький ребенок — ребенок, который занимается проституцией. — Я просто собираюсь сказать тебе несколько слов и хочу, чтобы ты выслушала меня и запомнила то, что я тебе скажу, — я останавливаю кресло, тем самым вынуждая ее смотреть на меня. — Я жил в Ираке и Афганистане гораздо дольше, чем мне того хотелось. Мне приходилось хоронить лучших друзей, порой только их конечности, а иногда и кое-что похуже. Не раз я был вынужден сообщать их семьям, что они умерли, и поверь, моя жизнь была дерьмовой очень долгое время. Тот день в торговом центре был таким же ужасным, за исключением того, что это не моя семья оказалась там внутри. Там была твоя семья.
— И что? — холодно уточняет она.
— Кошмары преследуют меня, а я каждый божий день стараюсь убежать от них. Я пытаюсь спрятаться от них с помощью пагубных пристрастий, как поступаешь и ты. Но знаешь, что я понял, причем совсем недавно?
— Что ты не можешь спасти всех? — спрашивает она, прищурившись.
— Именно. У жизни для каждого человека свой план, и никто из нас ничего не может изменить в этом плане. Позволяя демонам и кошмарам съедать тебя живьем, ты словно сдаешься им добровольно. А еще это означает, что ты сдаешься тому уроду, который подорвал торговый центр в тот день. Ты делаешь то, чего он и добивался: страданий, боли и смерти. Со смертью и болью ничего не поделать, а вот страдания можно уменьшить. Не дай ему победить, Элла. Мы не можем позволить этим подонкам выиграть. Они и так у нас уже все забрали, но нельзя чтобы они забрали и нас. Мы ведь сильнее чем они, да?
У меня складывается впечатление, что я читаю лекцию не столько ей, сколько самому себе. Все, что я говорю, имеет смысл, поэтому не понимаю, почему мне не удается убедить в этом себя.
— Ладно, — говорит Элла себе под нос.
— Я не собираюсь указывать тебе, что делать, но если бы собирался это сделать... я бы сказал тебе не торговать собой, потому что твой брат наблюдает за тобой сверху и хочет, чтобы ты была счастлива. Я бы посоветовал тебе не покидать этом мир раньше, чем тебе предначертано. Тебе есть что показать этому миру, но ты не сможешь сделать этого, если будешь лежать в земле. Самое лучшее, что ты можешь сделать — победить. Выиграть у жизни. Выиграть, превратив тех уродов, которые пытались разрушить наши жизни, в лузеров. Если ты сведешь счеты с жизнью, то тот парень, который пытался разрушить твою жизнь, победит.
Элла внимательно смотрит на меня и, надеюсь, переваривает мои слова. Не знаю, то ли она готова расплакаться, или же пытается осмыслить все, но она забрасывает руки мне на плечи и несколько минут, не отпуская, обнимает меня. Она не пролила ни слезинки, ни единого всхлипа не сорвалось с ее губ, но, когда размыкает объятья и отстраняется, уголки ее губ слегка приподняты вверх.
— Спасибо, — тихо благодарит меня она. — Могу я теперь встретиться со своей тетей?
Опираясь руками в колени, я встаю.
— Если когда-нибудь тебе понадобится поговорить, ты знаешь, где меня найти. И если я еще когда-нибудь окажусь в этом мотеле, не вздумай...
— Хорошо! — взвизгивает она как обычная девчонка-подросток. Впрочем, она и есть подросток.
— Запомни то, что я тебе сказал, — говорю я ей, нацелив на нее указательный палец, и выхожу из офиса.
— Как поговорили? — спрашивает меня Бэмби, когда я появляюсь из-за двери.
— Не знаю, но она хочет видеть тебя, — Бэмби кладет ладонь мне на плечо, снова безмолвно благодаря. — Думаю, с ней все будет в порядке.
После чего она проходит мимо меня и закрывает за собой дверь офиса, а я с минуту пытаюсь собраться с мыслями, прежде чем возвращаться к Саше. Черт. Мне стоит последовать своему же чертовому совету и не позволить этому дерьму победить.