«Удручала лёгкость германских и тяжеловесность неуклюжих советских военных усилий» [35; 342].
Вторит ему и другой современный российский историк А. Киличенков:
«Со стороны всё это напоминало беспорядочные перемещения войск по обширной степи, сквозь которую стремительно продвигались немецкие танковые колонны» [24; 220].
Одной из основных причин этой тяжеловесности и беспорядочности была плохая связь, которая максимально осложняла управление войсками.
6) Повлияло на результаты Харьковского сражения и то, что войска Юго-Западного направления, понеся большие потери в наступательных операциях зимы-весны 1942 года, в значительной степени были пополнены новобранцами, не имевшими боевого опыта. Это сказалось на боевых качествах частей и соединений, в особенности – стрелковых. Вот что сказано о подготовке наших пехотинцев в докладе, обобщающем боевой опыт 3-й танковой дивизии вермахта под Харьковом:
«Пехота русских слаба. Она ни за что не будет атаковать позиции неприятеля без соответствующей поддержки танковых подразделений…
Русская пехота не может организованно противостоять массированным атакам наших танков. В случае огневого соприкосновения пехотинцы противника паникуют и оставляют свои позиции» [9; 77-78].
К сожалению, это, в значительной степени, правда. Несмотря на то, что харьковская эпопея знает немало случаев героизма и самопожертвования наших пехотинцев, нередки были и случаи, о которых говорит немецкий доклад. Неумелые, нерешительные действия пехоты зачастую сводили на нет все старания артиллеристов, лётчиков, танкистов. Так было, например, при штурме Маяков или при прорыве внешнего кольца окружения силами сводного танкового корпуса и 38-й армии.
Кстати, этот же доклад говорит о наших танкистах:
«Однако, несмотря на все недостатки и слабую организованность частей РККА, их танки конструктивно не уступают нашим, индивидуальная подготовка танковых экипажей также очень хороша (выделено нами – И.Д.)» [9; 78], [4; 239].
Упомянутые «слабая организованность частей РККА», низкие боевые качества нашей «Царицы полей» были следствием не только большого количества необстрелянного солдатского состава, но и значительного числа молодого, неопытного или малоопытного командирского состава низовых звеньев (в звене «взвод – рота – батальон»). После потерь 1941 года и первых месяцев 1942 года в войсках было много командиров, призванных из запаса или окончивших краткосрочные курсы комсостава. Но командирами, как и солдатами, не рождаются. Опыт – дело наживное. К сожалению, учиться пришлось в крайне жёстких условиях.
7) Нельзя не упомянуть и о таком факторе наших неудач, как превосходство противника в авиации. Конечно, к маю 1942 года ни количественного, ни качественного превосходства над немцами в самолётах мы не имели. Но в Харьковском сражении главную роль сыграло всё-таки не это. Советские военно-воздушные силы уступали немецким в организационном отношении. Авиация немцев была сведена в воздушные флоты (группу армий «Юг» поддерживал 4-й воздушный флот). Единые командование, органы управления и аэродромного обеспечения позволяли немцам без труда сосредотачивать усилия своей авиации на нужных им участках фронта.
Советские же военно-воздушные силы в организационном отношении были сильно раздроблены. Основная масса боевых самолётов фронтов входила в состав армейской авиации, используемой в основном командующими общевойсковых армий. В состав фронтовой авиации выделялось небольшое количество самолётов. Всё это затрудняло массированное использование авиации для решения задач операции. Недаром, имея в начале наступления под Харьковом (12 мая) полное господство в воздухе, наши ВВС уже 14 мая его утратили.
* * *
Поражение было тяжёлым, тяжёлыми были его последствия для нашей армии и страны. Но закончить очерк о харьковской трагедии нам бы хотелось, как это ни странно, словами германского военного историка Пауля Кареля, который в своей работе «Восточный фронт» не скупится на «хвалебные оды» в адрес немецких войск:
«Однако победоносные солдаты немецких дивизий даже не подозревали, что победа, которую принесла им их величайшая отвага и воинское искусство командиров, лишь открывала для них дорогу к мраку трагедии: армия шла к Сталинграду» [23; 407].