Как только кукушка в ходиках на кухне выдавила из себя восемь хриплых «ку-ку», раздался телефонный звонок.
— Ольга Михайловна? Добрый вечер. — Незнакомый мужской голос был обволакивающе приятным, и казалось, что и сам обладатель его знает об этом.
— Здравствуйте. Кто это говорит? — насторожилась Ольга.
— Вас беспокоит друг Светланы.
«О Господи, вот они, обертона… тот, что утром…» От волнения она задохнулась, голос сел, она хотела закричать, но смогла только тихо просипеть:
— Что с ней? Где она?
— Не волнуйтесь, с ней все в порядке. Она соскучилась и очень хочет вас видеть, — продолжал обволакивать голос.
— Где она? Почему она сама не позвонила?
— К сожалению, ее нет сейчас в Москве. — Голос действительно выразил сожаление. — Она… гостит у меня на даче.
Первое волнение улеглось, Ольга вздохнула с облегчением. Слава Богу, Светка жива и все нормально. Значит, она все-таки была права: у подруги просто появился новый обожатель, судя по голосу, актер или кто-нибудь из богемы.
— Простите, как вас зовут? — успокоившись, спросила Ольга.
— Ираклий Данилович, — бархатно пропел голос и тут же добавил: — Впрочем, можно просто Ираклий.
— Хорошо, Ираклий, что вы позвонили, мы все очень волнуемся. Почему Света так долго ничего не сообщала о себе? И не сказала никому, куда уезжает?
— Ольга Михайловна, — вкрадчиво начал Ираклий и замялся. — Это долгий и, возможно, не телефонный разговор. Если вы хотите увидеться со Светланой, подъезжайте в субботу к памятнику Пушкину в одиннадцать ноль-ноль.
— К памятнику Пушкину? — растерялась Ольга. — Почему к памятнику?
— Там я буду ждать вас, чтобы отвезти на дачу к Светлане, — пояснил Ираклий.
— Она что, заболела? — снова забеспокоилась Ольга.
— Нет-нет, она абсолютно здорова, — поспешил заверить он, — и ждет вас с нетерпением.
— Ничего не понимаю… — растерялась она. — Бред какой-то… Почему Света сама не может приехать в Москву, если она здорова?
— Ольга Михайловна, — терпеливо, как тупой ученице, повторил Ираклий, — еще раз позволю себе напомнить вам, что это долгий и не совсем телефонный разговор.
— Ладно, — решилась Ольга. — Но как мы узнаем друг друга?
— Я сам к вам подойду, — с готовностью пояснил Ираклий. — Светлана очень подробно мне вас описала.
— Хорошо. В субботу, в одиннадцать, у памятника Пушкину, — по-деловому произнесла она, желая закончить эту нелегкую беседу.
— На прощание запомните одно условие, Ольга Михайловна, — мягко, но настойчиво проговорил Ираклий. — Вы должны быть совершенно одна. И пожалуйста, не рассказывайте никому о нашем разговоре. Поверьте, — добавил он со значением, — это в ваших же интересах. И, конечно, в интересах Светланы.
После этих слов, заключавших в себе явную угрозу, произнесенных как-то зловеще-ласково, у Ольги подкосились ноги, и она присела на пуфик в прихожей.
Смутное сомнение, зародившееся было, как только ей предложили поехать куда-то, неизвестно куда, переросло в окончательную уверенность, что дело здесь нечисто. Сразу в голове промелькнули и рассказ дяди Паши о пропавшем бухгалтере, и колонка «Хроника происшествий» в одной лихой московской газете.
Может быть, Светка ни на какой даче не сидит и ее не ждет, может быть, она вовсе и не знает этого Ираклия, а просто он хочет заманить Ольгу в ловушку?
Вдруг ее осенило. Ей в голову пришла мысль проверить это.
— А как вы докажете, что вы на самом деле друг Светы или хотя бы действительно знаете ее? — спросила она.
Ираклий добродушно рассмеялся. Смех был настолько искренним, что даже немного успокоил ее.
— Ах, Ольга Михайловна, Ольга Михайловна! Светлана как в воду глядела, что вы мне не поверите, поэтому на всякий случай написала мне две строчки и велела вам прочитать. Слушайте:
— Ну, — бодро произнес он, — теперь-то вы мне верите?
— Да. Хорошо. Я буду в субботу у памятника.
Положив трубку, Ольга долго сидела в прихожей, не имея сил сдвинуться с места. В висках стучало, в голове, помимо ее воли, как на заезженной пластинке, проносилось только три слова: «Надо… что-то… делать…», и опять: «Надо… что-то… делать…»
Машинальным движением она взяла лежавшую на тумбочке под зеркалом щетку и провела по волосам. Из зеркала на нее смотрело хорошо знакомое, чуть скуластое лицо с красивым, резко очерченным ртом и светло-зелеными глазами.