— Да, а который теперь час? — спохватилась Ольга.
— Без семи минут семь, — с готовностью ответил он, отведя рукой широкую бархатную манжету халата и взглянув на часы. — Если учесть, что мы беседуем около часа, то вы очнулись, допустим, в восемнадцать ноль-ноль. Но это ничего не доказывает, Ольга Михайловна. — Ираклий как-то неприятно усмехнулся и, как бы снова прочитав ее мысли, пояснил: — Во-первых, вы не знаете, сколько времени находились под действием лекарства после того, как мы приехали. Во-вторых, ехать мы могли кружными путями, так что время, даже помноженное на скорость, тоже не даст желаемого результата, то есть не поможет определить верное расстояние от Москвы. И мой вам совет, Ольга Михайловна, — он встал с кресла и направился к двери, — не пытайтесь что-либо вычислить, это вам ни к чему. Запомните: кто меньше знает, тот крепче спит. — И, выходя из комнаты, устало добавил: — Сейчас я приведу к вам Светлану.
Оставшись одна, Ольга попыталась сосредоточиться и верно оценить угрозу, нависшую, по словам Ираклия, над подругой. Если все происходило так, как он рассказал, если сам он был чист перед законом и никаких махинаций за его акционерным обществом не числилось, почему бы ему было не обратиться за помощью в милицию? А он тщательно скрывается, и теперь вот удирает за границу, как нашкодивший кот под диван. Хотя глупо было бы ожидать, что он ей, практически незнакомому человеку, раскроет все карты; видимо, он рассказал лишь то, что, по его мнению, ей следовало знать для соблюдения Светкиных интересов, пытаясь донести до нее, что подруга в опасности. Кинематограф цепко держит своими щупальцами сознание современного человека, поэтому Ольга представила себе мощных молодчиков в кожаных куртках, врывающихся к Светке и пытающих ее раскаленным утюгом с целью выяснить местонахождение Ираклия.
Она подошла к окну и подняла штору: перед самым окном росла такая раскидистая ель, что загораживала обзор даже приусадебного участка. Ей удалось увидеть только, что находится она на втором этаже дома, что большая черная туча висит над головой и сквозь зеленые лапы ели мелькают вспышки молний. Послышалось глухое ворчание грома. «А погода соответствует обстоятельствам», — подумала она.
Дверь распахнулась, в комнату влетела Светка в сопровождении Ираклия и Николаши. Светка бросилась ей на шею и залилась слезами, не в силах выговорить ни слова и повторяя только ее имя. При виде подруги, такой беспомощной, такой несчастной, как маленький обиженный ребенок, у Ольги тоже невольно полились слезы, и какое-то время они молча рыдали в объятиях друг друга. Ираклий с Николашей о чем-то тихо переговаривались у порога, из деликатности стараясь не смотреть на столь трогательную сцену.
Когда рыдания подруг постепенно сошли на нет, Ираклий, оставив помощника у двери, прошел к окну и первым заговорил:
— Я предупреждал тебя, Светлана, и думаю, ты все-таки в состоянии оценить серьезность положения, пусть не своего, а хотя бы твоей подруги. — Он опустил штору на окне. — Так вот, я предупреждал тебя, что Ольге Михайловне излишняя информация только повредит. Она в безопасности до тех пор, пока не знает, где она находится и как сюда можно добраться. Поэтому разговор ваш будет происходить в нашем с Николашей присутствии.
Светка взвилась, и ее раздражение, видимо, накопившееся за две недели заточения, вылилось наружу.
— Ах вот как! — закричала она в гневе. — Ты мне не доверяешь? Мне даже с подругой нельзя поговорить спокойно, без ваших физиономий рядом? Да я их уже видеть не могу!
Ираклий повернулся к Ольге и, как-то судорожно, ненатурально улыбаясь, обратился к ней:
— Поверьте, Ольга Михайловна, за последнее время я натерпелся от вашей подруги еще и не таких резкостей, и это, принимая во внимание мои чувства к ней, глубоко ранит меня. Но, — он нервно хохотнул, — чего не стерпишь от любимой женщины, тем более если ей угрожает опасность.
При этих словах Светка фурией налетела на него и схватила за бархатные отвороты халата.
— Опасность? — завопила она. — Это тебе угрожает опасность, а меня ты держишь здесь для перестраховки, из страха, что я выдам тебя! Трус несчастный!
Ольга застыла в изумлении. Она, конечно, знала, что подруга очень эмоциональная и легковозбудимая натура, но такого взлета эмоций на грани рукопашной не ожидала даже от нее.
Николаша, видимо, привыкший к подобным сценам, невозмутимо продолжал стоять у двери, опершись о косяк.