Выбрать главу

Раздался заливистый звонок в дверь. Ольга вздрогнула от неожиданности. «Кто бы это?» — со страхом подумала она. Каждый раз, когда неожиданно звонили в дверь — соседка ли, слесарь ли из жэка, — у Ольги обрывалось сердце, и в первое мгновение ей казалось, что за дверью стоят бандиты. Но тут же она вспомнила, что погоня за Светкой закончена, облегченно вздыхала и шла открывать.

Вот и сейчас она подошла к двери, посмотрела в глазок и открыла. На пороге стояла тетя Тамара.

— Ты? — удивилась Ольга, отступая в сторону и пропуская ее в квартиру. — Что-то случилось? Ирина?

— Да успокойся, Иришка с Игорем в театре, — снимая пальто, сказала тетя Тамара. — А я вот взяла такси и… Нам надо поговорить, Оля, — решительно добавила она, — и не по телефону, а с глазу на глаз.

— Агитировать будешь? — ехидно спросила Ольга. — Живая, так сказать, агитация? Ну давай-давай, только предупреждаю: это бесполезно…

— Да не ершись ты, — примирительно проговорила та и улыбнулась, — а предложи-ка лучше чаю своей любимой тетке.

Они прошли на кухню, Ольга поставила чайник и выпила стакан воды прямо из-под крана.

— Кипяченую пить надо, а не из крана хлестать, — наставительно сказала тетя Тамара.

— Кипятить не успеваю, — усмехнулась Ольга. — Я недавно целую селедку съела, прямо нечищенную. И еще хочется.

— Что ж, это нормально в твоем положении.

Ольга вспыхнула, но заставила себя сдержаться и холодно ответила:

— Конечно, если учесть, что само положение ненормально.

— Ты не права, — спокойно возразила тетя Тамара. — Для любой женщины это положение самое естественное, а для многих — очень желанное, но — увы! — недостижимое… Ты вот с Капитолиной поговори, она уже тридцать лет при этих делах, она расскажет, сколько женщин маются бесплодием, сколько из-за этого разбитых семей и судеб…

— Ах, оставь, пожалуйста, — отмахнулась Ольга. — Все это известно. Лучше вот что скажи: неужели ты хочешь, чтобы я стала матерью-одиночкой? Ты же всегда была категорически против, всегда считала, что ребенку необходим отец…

— А я и сейчас так считаю, — уверенно проговорила та. — Мне непонятно только, почему ты думаешь, что будешь одиночкой? Если не ошибаюсь, это ведь Кирилл отец ребенка?

Ольга снова вспыхнула, краски стыда выступили на лице, будто ее, как школьницу, поймали за каким-то предосудительным занятием. Она отвернулась, отошла к окну и посмотрела на тусклые фонари у булочной напротив, которые, постепенно расплываясь, становились похожими на желтоватые туманные пятна. Тетя Тамара неслышно подошла и обняла ее сзади за плечи.

— Оленька, поверь, я тебе только добра желаю, — тихо проговорила она. — Павел… после больницы рассказывал мне о нем… и знаешь, с таким восторгом, уж очень он ему понравился. Он сказал даже: «Я был бы счастлив, будь у Олюшки такой муж, как Кирилл Андреевич».

— Ага, и все сватал мне его… — всхлипнула Ольга. — Вот и досватался… на мою голову… — Она повернулась к тете Тамаре и, уткнувшись ей в плечо, горько разрыдалась.

— Ну, ну, не надо… — желая успокоить племянницу, сдавленным голосом проговорила та, но глаза у самой тут же покраснели и налились слезами.

Они сели на топчан и, обнявшись, как две подружки, плакали на плече друг у друга, не стесняясь своей слабости.

* * *

Полчаса спустя они, обессилев от рыданий и немного успокоившись, сидели за столом и пили чай с любимым вареньем тети Тамары — из клубники. У Ольги не было любимого сорта, любое варенье казалось ей лучшим только потому, что оно сладкое. Дядя Паша порой посмеивался над этой ее всеядностью, когда дело доходило до сладкого, и шутил, что если бы она была так же неприхотлива в выборе спутника жизни, то давно уже была бы замужем.

— Ты говори, да не заговаривайся, — оса живала его тетя Тамара. — По-твоему, так замуж выйти все равно что чаю выпить?

— А что ж ты думаешь? — приосанивался дядя Паша и подмигивал Ольге. — Если этот процесс слишком уж усложнять, так недолго и того… в старых девах остаться…

Слушая подобные шутливые перепалки, Ольга прекрасно понимала, что дядю Пашу всерьез волнует неустроенность ее личной жизни. Казалось, его даже больше, чем саму Ольгу, пугала мысль о том, что она может остаться без собственной семьи и детей.

— Помнишь, как Павел-то переживал? — словно угадав, о чем она думает, заговорила тетя Тамара. — Говорил, Олюшка, мол, молода еще, не понимает, каково женщине без детей, а потом, дескать, спохватится, да поздно будет.