Благословенное время, волшебная жар-птица была рядом, только поверни голову, протяни руку...
Бои на призы парка, начавшиеся за неделю до его открытия, дались Рушану нелегко. Особенно первый, из-за него, наверное, собралось невероятное количество зрителей, потому что волею слепого жребия в нем сошлись главные претенденты на чемпионский титул в легком весе: Дасаев -- Кружилин, часто встречавшаяся финальная пара в судейских протоколах тех лет. В конце первого раунда, когда до гонга оставалось несколько секунд, Рушан увидел, как среди болельщиков, занимавших ближайшие места к рингу, появились Тамара с Наилем, он даже мысленно раскланялся с ней, и в этот момент сильнейший боковой удар справа чуть не отправил его в нокаут, но спас гонг. Он мог бы поклясться, что видел в ту секунду, как его верные поклонники разом укоризненно оглянулись на Тамару, они поняли, что произошло. Но в оставшихся двух раундах он себе больше таких оплошностей не позволял.
Болельщикам понравилась его новая манера ведения боя, оказавшаяся неожиданной для Кружилина. Куда подевался постоянно рвущийся в атаку, напористый, жесткий Дасаев? Вместо него по рингу легко, по-кошачьи вкрадчиво, изящно передвигался боксер, скорее напоминавший фехтовальщика, его удары оказывались молниеносными и точными и возникали из ничего, уследить их, казалось, невозможно, а каждая атака противника словно читалась им, разгадывалась, упреждалась нырками, уклонами и мощными встречными. "Словно кошка с мышкой", как прокомментировал Стаин первую победу Рушана. Он стал в ту весну не только чемпионом, обладателем заветного жетона, но и получил приз как самый техничный боксер турнира. Говорят, что с него начался у них "красивый" бокс в городе, но то было последнее выступление его в Актюбинске.
После торжественной части, где вручали грамоты, жетоны, призы, произошла незаметная, вряд ли кому бросившаяся в глаза сцена,-- от нее, наверное, и следует вести отсчет еще одной влюбленности Дасаева.
Когда он спустился с высокой летней эстрады, где были натянуты канаты ринга, его обступили болельщики, знакомые и незнакомые, но ближе всех оказались к нему ребята и девушки из железнодорожных школ, для которых он был своим вдвойне, потому как представлял родной для них "Локомотив", что еще раз подтверждало: тогда местный патриотизм не был пустым звуком. Нечто подобное можно наблюдать в последние десятилетия в Америке, но там бросается в глаза патриотизм в отношении страны: нет дома, где не имели бы государственного флага США, но он, наверное, начинается с такой вот любви к своим парням, выигравшим обыкновенное первенство города. Когда его обступили плотным кольцом, стоявшая ближе всех к нему Ниночка Новова, проведя вдруг нежными пальцами по кровоподтеку под глазом, полученному в финале, с трогательным участием спросила:
-- Не больно?
Рушан улыбнулся в ответ, и вдруг, не раздумывая, вручил ей приз --большую хрустальную вазу, в ту пору, видимо, из-за изобилия, одаривали хрусталем, и только из знаменитого Гусь-Хрустального,-- сказав при этом:
-- А это мой личный приз самой очаровательной болельщице...
Кто-то предложил сфотографироваться вместе, на память. И опять же Ниночка, передав Стаину вазу, достала изящную пудреницу и припудрила налившийся синяк, и Рушану было очень приятно ее внимание.
Сфотографироваться рядом с чемпионом собралось так много друзей и знакомых, что фотограф стал рассаживать и расставлять их, а в центре оказались Рушан с Ниной. Пока шла суета, кого куда усадить или поставить, Светланка, находившаяся рядом с Мещеряковым, улучив момент, бросила ему веточку сирени, опять же, кроме них, вряд ли кто увидел этот жест.
В парке уже гремел джаз-оркестр. Первый танцевальный вечер сезона начался, и большинство болельщиков перешло из летнего театра эстрады, где проходил боксерский турнир, на танцевальную площадку.
Ниночка, обнимая огромную вазу, сказала вдруг Рушану:
-- Твой подарок напоминает мне троянского коня. Надеюсь, он сделан без умысла? Я ведь пробилась к тебе, жаль ты не видел, как я толкалась, чтобы хоть раз в жизни попасть на танцы по жетону для чемпионов, тем более в день открытия парка. Сегодня или никогда, такая я, Дасаев, тщеславная...
В ту пору они изощрялись в какой-то иносказательно-шутливой манере, с заметным налетом высокопарности, в которой всегда присутствовал подтекст. Особый стиль разговора их юности, позже он никогда не встречал подобного.
-- Почему ты решила, что ваза помеха твоему желанию? Мы ее пристроим музыкантам, на всеобщее обозрение... А на танцы, Ниночка, моя неожиданная болельщица, я приглашаю тебя с удовольствием...
Нина улыбнулась и опять в шутливой манере игриво добавила:
-- Только при входе на танцы, где сегодня огромная очередь, которая наверняка расступится перед тобой, скажи, пожалуйста, контролеру погромче: "Эта девушка со мной..."
Все вокруг заулыбались. Неделю назад у них в городе прошел фильм Феллини "Ночи Кабирии", ставший навсегда знаменитым. Там была сцена, когда Джульетту Мазини, у ресторана, подбирает в свою роскошную машину с откинутым верхом некий известный актер, и она, захлебываясь от восторга, кричит товаркам: "Смотрите, смотрите, с кем я еду!" Запоминающийся момент, и Ниночка ловко переиначила удачную мизансцену, удвоив успех всеобщего любимца Дасаева.
После танцев большой компанией, продолжая обсуждать финальные бои, они возвращались на "Москву", в поселок железнодорожников, где на улице Красной жила и Ниночка Новова. Круг общих знакомых и у Ниночки, и у Рушана состоял в целом из одних и тех же людей, "выдающихся", по высокопарному выражению Стаина, кстати, имевшему прочное хождение в быту их провинциального города, и они, конечно, знали друг о друге все. Да и открытость была характерной чертой того давнего времени.
Конечно, Ниночка знала, что Рушан безнадежно влюблен в Давыдычеву, слышала и о "романе" с Резниковой, с которой дружила с первого класса и состояла в давно сложившейся симпатичной девичьей компании.
И Рушан ведал о Ниночке немало: она, как и Стаин, грезила Ленинградом, хотела стать врачом. Знал, что она тоже безответно влюблена в Рената Кутуева, высокомерного мальчика из второй школы, увлеченного только джазом, а точнее саксофоном. Поговаривали, что ему уже зарезервировано место в знаменитом оркестре Эдди Костаки. Кокетливо-изящная, насмешливая Новова, на которой задерживалось немало влюбленных юношеских взглядов, ни с кем до сих пор не встречалась, а на дворе стояла последняя школьная весна, и через месяц-другой она отбывала на берега Невы, как ей казалось, навсегда.
Наверное, вечер в день открытия парка так и остался бы эпизодом, связанным с хрустальной вазой и трогательным вниманием Нововой, если бы на следующий день в общежитии не раздался телефонный звонок Стаина. Жорик передал приглашение Галочки Старченко из тринадцатой школы на день рождения и очень рекомендовал пойти, уверял, что соберутся там "интересные" люди. Планов на вечер, хотя и праздничный, первомайский, Рушан никаких не строил и согласился, ибо у Стаина был отменный нюх на подобные вечеринки, что и говорить, Жорик умел развлекаться: вокруг него и крутилась молодежная "светская" жизнь их городка.
Милые, трогательные дни рождения, они тоже глубоко врезались в память Рушана, сколько радости они доставляли и имениннику, и его гостям. Сегодня, когда он невольно сравнивает прошлое и настоящее, Рушан понимает, как много в ту пору было счастливых семей, ведь там, где нелады, гостей не созывают. Не исключение была и семья Старченко, где в любви и обожании росла еще одна прелестная девушка, по определению Стаина, из категории "выдающихся"-- в это понятие вкладывался широчайший спектр качеств: от прекрасной учебы, высоких спортивных результатов до неординарной манеры одеваться, держаться, шутить, танцевать -- короче, иметь свое лицо.