— Да, босс?
Я открываю глаза и говорю, все еще глядя на Мейса. — Ты ведь знаешь, как заставить людей подписать документы, верно? Сделай это.
Я поворачиваюсь и отхожу от Мейса. Я отодвигаю от него кресло и откидываюсь в нем.
Хелиа огибает стол и обрушивает кулак на лицо Мейса. Он хватается за руку, насильно подписывая бумаги, передавая мне свою журнальную компанию.
— Нет! Вы не можете этого сделать! Это преступление! — кричит он и бьется в руках Хелии, но на это уходит в общей сложности секунд десять.
— Нет! — кричит Мейс.
Он поворачивается к Хелиа и пытается ударить его. Хелиа отпускает его руку и стреляет ему в бедро. Мейс падает на землю.
— Хелиа. Уходи, — говорю я, вставая со стула.
— Ублюдок, — выплевывает Хелиа, его глаза такие темные, что я точно знаю, что он сделает, если задержится еще на минуту.
Мейс - мой.
Мой, чтобы убить.
Хелиа выбегает из кабинета, а я достаю свой собственный пистолет.
Мейс кричит, умоляет. Тащится по полу. Умоляюще смотрит мне в ноги.
— Пожалуйста, не убивайте меня. Я больше не трону ее, обещаю. Вы можете забрать свои деньги. Занесите меня в свой черный список. Пожалуйста. Пожалуйста. Я больше не буду к ней прикасаться.
Он вызывает у меня отвращение.
— Не достаточно, Мейс, — выдавил я из себя.
Я наклоняюсь, хватаю его за воротник и притягиваю к себе, чтобы его лицо оказалось напротив моего.
И так я провожу следующие два часа. Я мучаю его, нанося удары снова и снова, пока от него не останутся лишь сломанные кости. Его лицо и тело в крови, и он уже почти не понимает, что происходит. Ярость внутри меня от мысли, что он столкнул Аврору с лестницы, что причинил ей боль и оставил ее там всю в синяках и переломах, делает меня безжалостным, ненасытным к его боли. Огонь, разгоревшийся во мне из-за Мейса, невозможно выразить словами.
Он причинил ей боль. Он прикоснулся к ней, даже после моего предупреждения.
— Мне нужно идти, но это могло бы длиться дольше, Мейс. Так долго, что ты даже не вспомнил бы свое имя.
С этими словами я достаю пистолет и дважды стреляю ему в сердце. Мои руки в крови, коричневая рубашка забрызгана красным.
Мне нужно переодеться. Надо было надеть черную.
Я выхожу из офиса мертвеца, но останавливаюсь у входных дверей, когда вижу, как Эмброуз выходит из машины, а за ней ее мать. На ней зеленое платье с туфлями на шпильках, как у Авроры, но что-то в ней всегда не так.
Как будто она скрывает какой-то грязный секрет.
Когда она поднимает на меня глаза и видит, что я стою в дверях, весь в крови, ее глаза расширяются, а губы подрагивают. В этот момент я понимаю, что Хелиа нигде нет, а его пистолет лежит на тротуаре.
Неужели он уехал в спешке?
Он должен вернуться сюда и устранить этот беспорядок.
Это была его работа.
Покачав головой, я бесшумно прохожу мимо Эмброуз. Она останавливает меня, крепко сжимая мою руку.
Я смотрю на нее сверху вниз и вижу в ее глазах убийство.
— Лучше бы это было не то, что я думаю, мистер Кэйн. Лучше бы это не было чем-то плохим, — угрожает она.
Я ухмыляюсь ей, явно забавляясь. — Примите мои глубочайшие соболезнования, Эмброуз Торре.
Затем я поворачиваюсь и ухожу. Ей понадобится удача из-за того, что с ней должно произойти.
Смерть отца - это только начало того, что ждет ее впереди. Человек, похитивший Эмброуз, вернулся и готов бросить ее в ад.
Сев в машину, я велю своему водителю съездить в ближайший магазин и купить мне новую коричневую рубашку. Переодевшись в машине, я еду к своему зданию, зная, что Аврора скоро придет на обед.
Я убил ее отца.
Вздох срывается с моих губ. Большинство ее проблем теперь в прошлом, и я надеюсь, что она увидит, что я сделал для нее. Надеюсь, она не отступит от меня ни на шаг после того, как я только что вернул ее.
Она поймет.
Поймет.
Минуты идут, я сижу в своем кабинете, не сводя глаз с двери.
Ее здесь нет.
Она уже узнала?
Эмброуз сказала ей?
Проходит еще тридцать минут, и тут дверь распахивается. Аврора вбегает, запыхавшись, как будто она бежала.
— Прости. Я засиделась на работе, а потом приехал Сэм, и он слишком долго уезжал. Потом пробки... Это был просто ад - добираться сюда. У тебя ведь нет встречи? Мы ведь еще можем пообедать?
Она пыхтит и отдувается, но все, на что я могу смотреть, - это то, как прекрасно она выглядит.
Ее волосы мягкими локонами спадают по спине на боковую часть, давая мне возможность увидеть висящие серьги и гладкую шею, на которой все еще видны слабые намеки на засосы, которые я ей поставил.
Я встаю из-за стола и двигаюсь к ней, не желая говорить ей, что пропустил две встречи, ожидая ее, и что я буду ждать еще дольше, если она захочет.
Она роется в пакете с покупками и достает черную коробку, обмотанную белой лентой.
— Это тебе.
Взяв у нее коробку, я открываю ее и обнаруживаю часы. Они золотые, с бриллиантами вокруг циферблата. Я знаю, как правильно расположить их в моем ящике с часами.
— По какому случаю?
Я поднимаю брови, но она уже почти подпрыгивает на ногах.
Ее улыбка широкая и взволнованная.
— Мой отец продал свою часть акций и отказался от процента, который он хотел получить с моих продаж. Я так счастлива, Ремо, что могу лопнуть. Ты не понимаешь, как сильно это мне поможет.
Без предупреждения она прыгает в мои объятия, обнимает меня и крепко сжимает.
Секунду я стою в шоке, затем медленно обхватываю ее за талию и притягиваю к себе. Через несколько секунд я прижимаю ее к себе еще крепче. Ее тепло и радость заглушают нечеловеческие мысли, которые проносились у меня в голове.
Как может человек, который забирает жизни, который скрывает свои злые намерения и грязные дела, держать в своих объятиях такую женщину и быть достаточно самоотверженным, чтобы отпустить ее?
— Я так счастлива, — повторяет она задыхаясь, отступая от меня. Она садится на стул перед моим столом и кладет белый пакет на стол.
— Садись! Я сегодня купила обед.
Я бесшумно подхожу и сажусь на стул рядом с ней, а не на тот, что стоит за моим столом. Затем я завороженно наблюдаю за ней.
— Я купила куриные нагетсы. Думаю, тебе понравится. Попробуй.
Она открывает две коробки.
Она ведь поймет, правда?
Это лишь вопрос времени, когда ей позвонят.
У меня очень ограниченное количество времени.
В любом случае это должно было произойти. Это был мой план. Мне нужна была его компания, но теперь, когда Аврора так много для меня значит, я не могу оставить все как есть.
— Завтра у меня фотосессия. Не хочешь прийти? После этого у меня будет выходной, и я думала пойти куда-нибудь с Камари и Раулем. Они сказали, что я могу пригласить тебя, если ты не будешь на них пялиться. — Она смеется, качая головой.
В любую секунду.
Она простит меня.
— Я пойду.
Она кивает на мой ответ, а затем откусывает от своей обертки. Я тоже начинаю есть.
На груди огромная тяжесть, и я не могу нормально дышать.
Это было запланировано. Хелиа знал. Я тоже. И все же мне кажется, что я сделал что-то не так.
Мне нужна была компания. Аврора должна была стать приманкой, когда все это дерьмо попадет в прессу, прикрытием и защитой для меня. Конечно, частично это было сделано ради наследства от моего деда. По крайней мере, именно эту причину я назвал Авроре.