Зайдя в дом, я застаю Хелиа сидящим в гостиной на диване с ноутбуком. Он поднимает глаза, когда видит, что я вошла, и хмурится, когда на его лице появляется какое-то осознание.
— Ты в порядке? — спрашивает он, наклоняя голову.
Я сглатываю, пытаясь ответить, пытаясь что-то сказать ему, но мои слова застревают. Поэтому я довольствуюсь отрывистым кивком.
Развернувшись, я иду наверх, в свою комнату, стараясь не сломаться.
Дойдя до спальни, я закрываю за собой дверь и делаю короткие, резкие вдохи, смахивая слезы и пытаясь взять себя в руки.
Бросив сумку на пол, я закрываю глаза и пытаюсь отдышаться.
Я не виновата. Мой отец сам виноват. Он сделал это с собой.
Я не виновата.
Я качаю головой, но на глаза наворачивается слеза. Я быстро вытираю ее.
— Ты не виновата, Аврора. Мама запуталась. Она не понимает, что говорит.
Я киваю про себя, фыркая.
Через несколько секунд я успокаиваюсь и только тогда иду к шкафу и переодеваюсь. Я надеваю футболку больших размеров и черные леггинсы, затем спускаюсь вниз и иду на кухню.
Взяв все необходимое, я начинаю готовить круассаны. В середине всего этого я решаю также испечь банановый хлеб. Пока круассаны в духовке, я начинаю замешивать тесто для бананового хлеба.
Я выливаю смесь на сковороду, когда входит Хелиа.
— Что бы ты ни готовила, пожалуйста, дай мне первый кусочек. У меня во рту уже вода, Аврора. Я даже не шучу.
Я громко смеюсь и качаю головой, заканчивая наливать тесто.
Повернувшись и вынув круассаны из духовки, я кладу их на решетку, а банановый хлеб задвигаю в духовку.
— Тебе повезло, они уже готовы. Осталось только добавить сахарную пудру.
Хелиа мгновенно подходит ко мне, его высокая фигура возвышается надо мной, как и у Ремо. Он смотрит на множество круассанов, затем указывает на один.
— Я хочу вот этот.
Я беру ее, кладу на тарелку и протягиваю ему.
Он улыбается, как ребенок, которому дали конфету. Я снова смеюсь, забыв обо всем, что меня беспокоило.
— Ты не знаешь, когда Ремо будет дома? — рассеянно спрашиваю я, посыпая круассаны сахарной пудрой.
— Он не придет.
Я замираю, потом смотрю на Хелиа.
— Что ты имеешь в виду?
Хелиа отрывает кусок круассана и ест его. Его изумрудные глаза переходят на меня, и он пожимает плечами. Что-то вроде страха душит меня, когда он смотрит на меня.
Как будто он что-то знает и может уничтожить меня этим.
Очень заметный шрам, идущий по его лицу, и вся его манера поведения, как у человека, занимающегося исключительно чистым бизнесом, вызывают во мне интересное чувство. Это страх, но в то же время и нет.
— Сколько тебе лет? — резко спрашиваю я.
Он моргает, а затем смеется.
— Тридцать три. А что?
Я наклоняю голову, изучая его.
— Ты выглядишь моложе, — комментирую я.
Он ухмыляется. — Я знаю.
Он подмигивает, затем берет еще один круассан и выходит из кухни, но не раньше, чем бросает несколько слов через плечо.
— Может, стоит позвонить Ремо и спросить, где и когда он вернется. Он мне ничего не сказал.
Похоже, он раздражен.
Когда банановый хлеб испекся, я даю ему остыть, пока мою посуду. Изабелла придет утром, но я не хочу обременять ее.
Проходя по коридору, я слышу тихое бормотание из спальни Хелиа. Я не должна слушать, но я слушаю, и ненавижу себя за это.
— Хорошо. Я буду здесь, чтобы обеспечить ее безопасность, пока ты не вернешься. Кто знает, какие еще планы ты собираешься нарушить? Ты можешь отпустить ее сейчас, понимаешь? Это несложно. Просто подпиши бумаги о разводе и отпусти ее.
Хелиа делает паузу.
Мое сердце замирает от его слов. Его слова разбивают меня до глубины души.
— Ремо. Ты прекрасно знаешь, почему женился на ней, и пока все складывается хорошо. Более того, все настолько хорошо, что мы опережаем наш план. Зачем же ее подгонять? Отпусти ее. Она может разобраться со своим преследователем, а тебе не придется беспокоиться о том, чтобы держать меня в своем доме. Я не хочу быть с ней в ловушке. У меня тоже есть дела.
— Документы на развод готовы, как ты и просил. Все, что тебе нужно сделать, это подписать их.
Кусочек за кусочком, мое сердце разбивается. Мне вдруг стало трудно дышать.
Моменты, на которые я смотрела в розовых очках, превращаются в уродливую реальность.
Ремо предупреждал меня.
Он говорил, чтобы я ничего не ждала от этого брака, но мое безнадежное сердце хотело его. Я хотела дать ему шанс, несмотря на то что знала, что он меня погубит.
Камари предупреждала меня. Ремо предупреждал меня. Я сама себя предупреждала.
Что я наделала?
В чем была моя ошибка?
В том, что я хотела любить мужчину, потому что он давал мне безопасность? Заставил меня чувствовать себя в безопасности?
Но теперь, когда его игра окончена, он отпустит меня, а я останусь с напоминанием о том, что все мне говорили.
Как сильно я на самом деле хотела любви?
Подавленные рыдания грозят вырваться наружу, поэтому я зажимаю рот рукой и спешу в спальню.
Я хотела любить, испытать любовь, и теперь, когда я ее испытала, никто не сказал мне, что боль в сердце последует так скоро.
Я оглядываю спальню, пытаясь сохранить самообладание и не дать сердцу разбиться вдребезги. Мое дыхание учащается, а глаза слезятся. Мои руки сжаты в кулаки.
Я пыталась. Боже, я пыталась не пострадать во всем этом. Я простила его и дала ему еще один шанс... Как он мог снова причинить мне такую боль?
Это ведь моя вина, не так ли? В том, что простила его так рано? За то, что дала монстру еще один шанс, зная, что все монстры только и делают, что разрушают?
Я пытаюсь удержать сердце, чтобы оно не разбилось об пол, но в тот момент, когда мой взгляд падает на кровать Ремо, оно выскальзывает у меня из рук.
Оно падает на пол. Я падаю на пол вместе с ним, и с моих губ срывается шокированный вздох. Разговор, который я услышала, невозможно понять. Все было так ясно, и что именно Ремо мог сказать, чтобы исправить ситуацию?
Просто сказать, что все это ложь?
Что он может сказать мне, когда я задам вопрос, не развлекается ли он моими идеями, чтобы скоротать время?
Слезы скатываются по моему лицу. Каждый уголок этой спальни напоминает мне о тех моментах, которые я считала реальными.
Воспоминания нахлынули, и я больше не могу их сдерживать.
Из меня вырывается крик.
Ремо, обнимающий меня на кровати, мы готовимся перед сукном, я выбираю туфли на каблуках, а он выбирает их для меня, спим с закрытыми жалюзи, Ремо заботится обо мне, когда у меня начались судороги во время месячных.
Я качаю головой, пытаясь не верить в это, но я не могу избежать такой правды.
Я жила в ложной реальности, которую создал для меня Ремо, и я была дурой, так легко попавшись в его ловушку.
Была ли Венеция его сестрой тоже ложью?
А что было на самом деле?
Позже той ночью, когда я лежу в постели, мои глаза находят тени темными и преследующими. Они дразнят меня, как бы говоря, что мой спаситель, мой безопасный рай, на этот раз не защитит меня.
Я чувствую, что меня предали, и мне так больно.
Может быть, какая-то маленькая часть внутри меня все еще хочет верить в то, что он так глубоко заглянул мне в глаза, что его глаза смотрели на меня с такой силой. Я хочу верить, что все это правда.