— Ремо, нет.
— Я не вижу в этом проблемы. Я не буду ни о чем тебя просить, — пытаюсь я снова.
Ее руки хватаются за лацканы моего пиджака, и она приподнимается на цыпочки.
— Я ненавижу тебя. Ненавижу за то, что ты нарушил мое доверие, и эта маленькая прогулка на яхте ничем не поможет твоему делу.
Затем она отпускает меня и отворачивается, садясь на самое дальнее от меня сиденье.
Глава 5
Аврора заходит в спальню и обнаруживает множество коробок с надписями Dior, Yves Saint Laurent, Louboutin и многими другими. Она наклоняется, чтобы открыть их, и обнаруживает в каждой коробке туфли на каблуках. Разных цветов. На ремешках, с высокими каблуками, потому что она не носит короткие туфли.
Осмотрев их, она качает головой и поворачивается ко мне, как будто знала, что я буду стоять здесь, прислонившись к двери.
— Почему так много туфель на длинных ремешках?
Я прохожу в спальню и останавливаюсь за ее спиной, глядя на черные туфли на каблуках, которые она держит в руках. У них длинные ремешки, которые идут до самой икры.
— Потому что я бесстыдник, и мне нравится, когда ты надеваешь с ними короткие юбки.
Мои губы скользят по ее обнаженному плечу, но я не касаюсь ее кожи.
— Меня чертовски заводит, когда я вижу тебя такой.
Я отпускаю пальцы. Она не захочет, чтобы я так к ней прикасался. Не сейчас, по крайней мере.
— Ремо, — вырывается у нее, но я быстро отступаю назад.
— Куда я их дену?
Я пожимаю плечами и ухожу.
Теперь, неделю спустя, я жду ее в месте, которое купил для нее. Я знаю, что она сказала мне, что не хочет иметь ничего общего с деньгами, но каблуки и это место уже были в разработке до того, как она сказала мне, так что я мог бы показать ей. Попытка не повредит.
— Что на этот раз, Ремо? — Она вздыхает, но ее глаза сверкают любопытством, когда она смотрит на огромное стеклянное здание, похожее на оранжерею, только без растений, с двумя колоннами перед деревянной входной дверью кремового цвета.
Взяв ее за руку, я провожу нас внутрь и даю ей возможность все рассмотреть. Это массивное стеклянное здание с лианами, взбирающимися по стенам, но подиум в центре и белые сиденья вокруг него дают понять, что это место для показа мод.
Потолок высокий и округлый, с каждой стороны стоят по две колонны. Мраморные конструкции окружают помещение, а поток солнечного света, проникающий сквозь стеклянный потолок, создает отражающиеся радуги.
И одна из них случайно падает на лицо Авроры.
Улыбка трогает мои губы.
Моя жизнь.
Моя императрица.
Моя собственная богиня.
— Нет…, — она осекается, поднося руки ко рту и с недоверием глядя на строение.
— Только не говори, что ты купил здание, которое я хотела для своего следующего шоу.
Я киваю.
Она поворачивается ко мне, и слезы в ее глазах вызывают во мне панику. Она опускает руки, и я замечаю, что ее губы дрожат. Неужели я опять все испортил? Неужели она думает, что я хочу просто швырнуть в нее деньгами и ждать, что она меня простит?
Это не то, что я пытаюсь сделать.
— Как ты узнал? — спрашивает она с недоверием.
Я пожимаю плечами, внимательно наблюдая за тем, как она смотрит на закругленный потолок, и крошечная улыбка кривит ее губы.
Кислород снова поступает в мое тело.
Улыбка расширяется, и она подпрыгивает, хлопая в ладоши, осматривая все вокруг с широко раскрытыми глазами и открытым ртом, сканируя каждую щель этого места, проводя руками по стеклянным стенам и стульям.
Как только я вижу эту улыбку, она возвращает меня к жизни. От одного вида ее улыбки у меня слабеет сердце. Я потрачу еще миллионы, если это будет означать, что она будет улыбаться вот так.
Эти четырнадцать миллионов фунтов за стеклянное здание для одного из ее шоу — ничто для меня.
— Это ведь считается за что-то?
Она бездумно кивает, не обращая внимания на мои слова. Она обходит всю оранжерею, подпрыгивая на месте, и я следую за ней, очарованный ее улыбкой. Я встречаю ее каждый раз, когда она оглядывается на меня.
Четыре недели я умолял, и вот мы здесь. Наконец-то есть что-то, что вдохнет жизнь в потрепанные руины моего существования.
— Это будет выглядеть потрясающе, и я смогу проводить здесь время после того, как все закончится. Я даже смогу делать наброски, — продолжает она бессвязно.