– Сейчас что-то изменилось? Многие говорят о кризисе духовности, о том, что Россия перестает быть самой читающей страной: всем некогда – надо деньги зарабатывать.
– Не то, чтоб люди изменились, возникла мода на сверхпотребление. Но, как показала история цивилизации, пресыщенность не делает нас счастливыми. Сытое ничто достигается сегодня такими катастрофическими утратами, так болезненно и опасно для Земли и человечества, что если это продолжится, Мировой океан превратится в мировую свалку, поля – в пустыни, а люди, если они еще останутся людьми, будут вынуждены ходить в особых скафандрах среди задыхающегося пластмассового мира. Мы не должны стремиться к достижению исключительно материальных благ – понятие «благо» имеет и более возвышенный смысл, который должен сохранить в человеке все человеческое, не отрывая от породившей его природы, а объединяясь с ней в гармоничном союзе.
Что же до самой читающей страны… К сожалению, в последние годы обозначился провал с классикой, как с советской, так и с русской. Появляются новые имена, их довольно много, но забываются большие писатели – Бунин, Паустовский, Шолохов, Твардовский. Когда встречаюсь с людьми «высокого роста», всегда поднимаю вопрос о положении литературы. Но это ничего не меняет – усилий одного, двух, пяти человек тут явно недостаточно. Хотя все же что-то делается. Слышал хорошие отзывы о вечерах, которые проводит Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей России, в организации и становлении которого я когда-то принимал участие.
– Сейчас нет больших писателей?
– Чувствую себя смущенным, когда говорят: назовите писателя, который сейчас необходим, как когда-то Толстой, Достоевский или Шолохов. Каждый из них – эпоха. И пока ничего похожего, близкого в нашей литературе нет. Но так не будет продолжаться вечно. С другой стороны, нельзя сказать, что скоро возникнет роман, равный «Войне и миру» или «Тихому Дону».
– В эссе «Исследование жизни» вы писали, что главное в Толстом и Достоевском – правда действительности, хотя суть этих художников и невозможно «одной формулой определить». Кто еще для вас важен?
– Бунин. Он – всегда мой. Но «главное» в нем нечто другое – жизнь слова. Так описать горе, радость, любовь, страсть, облетающий осенний сад, охоту, золотой блеск воды на балконе – ничего подобного нет у других писателей.
– Ему сейчас ставят в вину, что он покинул родину, был антисоветчиком…
– Эти вещи может объяснить только он.
– Вы создали новый жанр короткой лирико-философской миниатюры «Мгновения». Стали тесны рамки повести, рассказа?
– Как-то во сне, а может быть, в полуяви, при синеватом свете ночника, под мерзлый визг колес поймал себя на мысли, что снова, как в детстве, неистово тороплю время. Вагон трясет, тоскливо: скорей бы домой. И вдруг поразился – ведь мы совсем не осознаем утекающего срока. Прошел день, настал другой, а все, что было, пропало, ушло, стерлось. А сколько было таких дней, сколько в них осталось открытий, людей, чувств, счастливых и грустных мгновений… Мне показалось, что в форме короткой зарисовки проще рассказать об этом глубоко, необычно, откровенно, не стесняясь. Начал писать – жанр потребовал большой работы, усидчивости, напряжения памяти.
– Вам удалось восстановить в памяти подробности давно минувших дней?
– Не совсем так. Прошлое, настоящее и будущее – все это уже было с человеком. Оно живет в его воображении. Чехов сидит в ялтинском доме, придумывает замечательные рассказы. Но вот придумывает ли? Все, что написал Антон Павлович, он не вспомнил и не сочинил, расхаживая взад-вперед по гостиной, обедая или прерываясь на чай. Это всегда принадлежало ему. Как и любому человеку. Другое дело, такое не всегда легко найти, пребывая в своей естественной повседневной осознанности. Оно идет параллельным обыденной жизни потоком.
– Например?
– Вам снится сон с сюжетом, которого в жизни не было. Мне, например, часто снятся такие сны. Картина, образ, никогда в быту не виденные, повторяются и воспроизводятся всякий раз точно. Эти вещи еще никто не вскрыл, не объяснил – слишком сложно. Поэтому нам и приходится искать смысл жизни, ставить задачи, выводить моралите. В итоге – смысл каждый находит сам. И он не основывается на вековой мудрости, чьем-то «правильном» примере: опыт у каждого свой. Прозрения и открытия – свои. Не лунная ночь это подсказала, не звезды, не мигание огонька в сумерках непроходимого леса. Можно постараться ничего такого не замечать, жить земными заботами: выйти из дома, сесть в машину, поехать на работу. Но что-то другое, высшее, непостижимое есть в нашем существовании.