Приподнявшись, он прижался лбом к ее лбу и сказал:
– Прости, что я теперь не тот мужчина, за которого ты выходила замуж.
– Тебе не нужно извиняться. Разве ты не замечаешь? Мы оба несколько изменились, и теперь нам предстоит вновь узнать друг друга.
Откинувшись назад, он погладил ее по щеке:
– Ты такая… проницательная. Я думал, что только у меня сложилось впечатление, что я больше не знаю тебя.
Она протянула руку и убрала волосы с его лба:
– Единственное, что не изменилось, – это моя любовь. Я люблю тебя больше всего на свете.
Он поцеловал ее в лоб и ответил:
– Ты меня смущаешь. – Затем обвил ее руками и притянул к своей груди. К своей широкой красивой груди. – День выдался долгим. Что скажешь, если мы немного поспим?
Кивнув, она постаралась отогнать чувство беспокойства, которое зародилось в ней, когда Альберт не ответил на ее признание в любви. Раньше, всякий раз, когда она говорила о своей любви к нему, он быстро успокаивал ее, признаваясь в ответных чувствах. Оглядываясь назад, она жалела, что поощряла его поездку с братом.
Детеныш гориллы выглянул из зарослей.
– Она восхитительна. Посмотри на эти огромные карие глаза. Дамы влюбятся в нее.
– Не подходи слишком близко.
– Все хорошо. Она очень милая. Смотри, она хочет подойти ко мне.
– Ты всегда умел очаровывать дам.
– Мы должны забрать ее с собой. Подумай о внимании, которое нам окажут. И Джулия будет ее обожать.
– Я не уверен, что это хорошая идея…
Испуганный крик прорвался сквозь сон, заставляя его проснуться. Это происходило каждую ночь после смерти Альберта. Он сел, тяжело дыша и заливаясь потом. Эдвард ничего не помнил, но отголоски кошмара вызывали у него неконтролируемую дрожь по всему телу.
– Альберт?
– Извини, что помешал тебе. Засыпай.
Сбросив одеяло, он вылез из постели и направился к камину. Пламя затухало, поэтому Эдвард стал на колени, добавил поленьев и разжег его вновь. Ему было холодно, так холодно, как будто бы он сам оказался в могиле. Ему нужно было согреться, чтобы прошла дрожь и перестали стучать зубы.
О, как он хотел, чтобы эти ужасные кошмары прекратились! Казалось, он разучился дышать, а жара джунглей постоянно преследовала его. Почему они ушли из лагеря без своих проводников? Почему Альберт оказался таким чертовски наблюдательным и заметил детеныша гориллы? Но почему он не увидел полную картину? Почему винтовка Эдварда болталась на плече, вместо того чтобы быть заряженной и готовой выстрелить?
– Вот, выпей это.
Он заставил себя посмотреть на маленькую руку, которая протягивала ему стакан, встретился взглядом с голубыми глазами, наполненными волнением и беспокойством.
– Где ты это взяла?
– В комнате Эдварда. Это скотч, он поможет тебе успокоиться.
Как долго он приходил в себя после сна? И откуда она могла знать, что в комнате Эдварда можно найти скотч? Взяв стакан, он выпил половину его содержимого одним глотком, радуясь огню в горле и распространяющемуся по груди теплу.
– Из-за этого ты не оставался у меня на ночь? – спросила она.
Он кивнул, хоть это и было неправдой.
– Тебе снилась Африка?
Он снова повернулся к огню.
– Мне постоянно снится сон. Последний вечер. Солнечный свет пробивается сквозь листья, слышен шум насекомых и диких существ. В джунглях редко бывает тихо. Я помню каждую деталь того дня. Я так ярко все помню.
– Ты никогда не рассказывал мне, как это произошло. Расскажи сейчас.
– Джулия…
Она положила руку ему на плечо, мягко сжала его и сказала:
– Отведи душу.
Он не должен был рассказывать ей об этом, но события того вечера тяготили его.
– Мы, э… мм… – он прочистил горло. – Он… Было раннее утро. Мы шли по джунглям, останавливаясь, чтобы поесть или выпить чаю. Я что-то услышал и пошел на разведку с винтовкой на плече. Он пошел со мной и заметил это первым. Он всегда был внимательным… даже когда мы были детьми…
Его голос затих, и он потерялся в вихре воспоминаний. Она нежно провела рукой по его плечу.
– Что он заметил?
– Детеныша гориллы. Он был маленьким, с огромными проницательными глазами, чертовски милым.
Джулия вздрогнула, и Эдвард понял, что его ругательство застало ее врасплох. Он должен был помнить, что Альберт никогда не высказывался вульгарно при ней.