- Чвикликс спрашивает: туцох? Или в этом роде что?
Я лишь хмурился.
- Или же груз предназначался не Цитадели, – ответил я.
- Чвикликс спрашивает: а кому?
Я глянул на Цольгу.
- В Гланде говолили, в газете их писали, даже малшлют юказали. Тлаектолия, блин, полёта. Плямиком к Влатам летели. Плямиком в Цитадель. В Ци-та-дель.
Я хмурился.
- Чвикликс говорит: Кусок своё «гнездо» знает. Если говорит, что странно, значит, странно. Херовинка какая-то с этой партией шоколадок.
Цольга фыркнула.
- Особенно в том, что я хочю съесть хотя бы одню, а ты… даже на день Лождения мой слёшь, всё влемя, даже так не слюшаешь.
Я не ослышался?
- День Рождения?
Цольга смущённо улыбнулась.
- Да, вот как лаз завтла, 13-го блютсса.
(Блютсс – первые пять месяцев в календаре зумзацх. По нашему календарю ныне либерфольсс, пятый месяц года. У нас завтра 12-е число. У зумзацх сейчас Блютсс, завтра – 13-е блютсса. Неясно, почему у них близится только 13-е этого месяца, ведь сам блютсс уже на исходе. Как же зумзацх тогда считают дни? За пять месяцев – пятнадцать дней?)
(узнать)
Я расплылся в улыбке.
Повод разузнать, кто шлёт странные грузы на мою родину, прямо скажу, тот ещё прелестный!
- Ню, пожалюйста… - затянула Цольга, глядя круглыми глазками на командира.
- Пожаааалуйста, - поддержал, подхватил я.
Конец записи.
Открытка с "Грачом"
11, Либерфольсс, 940 г. 11ч. 11 мин.
11, Либерфольсс, 940 г.
Борт «Грач».
Бортовой журнал экипажа.
11ч. 11 мин.
- Чвикликс поёт: шрайбе майнлих айнер штут
- Айнел штют, айнел штют
- Чвикликс поёт: шрайбе зиннер райфер цуд
- Лайфел, лайфел цюд!
Я старался слушать помехи в эфире.
- Чвикликс поёт: шрайбе майнлих айнер штут
- Айнел штют, айнел штют
- Чвикликс поёт: шрайбе зиннер райфер цуд
- Лайфел, лайфел цюд!
- Чвикликс поёт…
- Блин, на хел, ню ты хоть петь можешь без своего этого «Чвикликс поёт, Чвикликс ссыт»?! Глета Шмидт хленова!
- Чвикликс поёт: шрайбе майнлих айнер штут, айнер штут, айнер штут…
Госпожа Шмидт вот так вот всю песню не смогла бы…
А я ещё старался когда-то мягко прервать Хильдегард, когда она начинала петь, не владея ни навыком, ни, тем более, талантом к этому. Сейчас бы слушал и слушал её…
Наверно, это впервые за минувшие месяцы мои мысли воспроизвели образ Хильды. Чаще последнее время я думал о другой девушке… Особенно, перечитывая те прошлые страницы журнала, которые я тоже решил украсить заглавием. На них я бегал, летал, принимал решения, хитрил… и целовался. Мне кажется, так я в жизни не целовался… как целовался с Шер…
Мало смысла описывать дальнейшие будни службы. Либерфольсс как-то озарил всю Пропасть поздней весной. За ним уже чувствуется дыхание лета. Работы мало у нас было. Весь зеребритсс мы возили продовольствие и воду между летунами и островами Гнезда, заглядывали на летуны Грагоса. Вот, посетили Гранд, столицу. Я был в нём впервые.
Я прогулялся, проехался по городу в бричке, запряжённой… человеком. Рикша это там называется. Дикость, но не дорого. Лишь я выехал из авиапорта, засверкали вывески, афиши, реклама. Флагов цвета хаки со звездой было куда меньше, нежели плакатов с не слишком одетыми участницами очередного шоу очередного кабаре. Кричали тут и там газетчики, и, наверное, многим меньше о достижениях правительства этой сумбурной страны, нежели о неожиданной смене всей труппы театра Опера́-Гранд. Бездомные животные почти стаями ползли от одного кафе до другого мимо плакатов с рекламой представления акробатических слонов в большом Циркозире. Фонари не светили, зато ярко сверкали огни казино. Люди на улицах болтали без умолку, но музыка баров, ресторанов и мюзик-холлов заглушала их напрочь. Всюду водевиль, мюзикл, бурлеск.